Touching The Wind

«...и, когда он идет впереди, ему временами бывает так хорошо,
и такой восторг его охватывает, что на несколько дней он и сильнее, и умнее...»
Иосиф Кахиани

Наша группа вышла к обсерватории при пропавшей видимости и усиливающемся ветре. Отпраздновав новый год, неудачно попытавшись выйти наутро, мы на третий день ночевали перед Реброй, на следующий день - на Пожижевской, потом попытались взойти на Говерлу, чтобы добраться до теплых кошей перемычки, не смогли и упали вниз по долине с водопадом. Но рассказывать в таком ключе не очень интересно...

Зарубившись возле столбика, я увидел, как ветер столкнул Олю на снег. Сава стоял на коленях, и через его очки ничего не было видно; позже он скажет, что в восторге от такого шторма - столь сильного, что в нем трудно дышать. Да, и я не знал, что такое бывает. Встаю, подтягиваясь за штычок, и бегу навстречу ветру - а получается вперед, куда и хотелось.

Все в обсерваторию - до следующего утра.

На вокзалах Львова и Киева подходили к группам с веревкой на внешке со странным вопросом - «а у вас есть обморожения?». Без вступления. Кто отвечал с юмором, кто враждебно, а нас это до странного интересовало - мы поморозились в Карпатах. Что раньше считалось чуть ли не невозможным. «Мы себя плохо берегли» - «А мы, наверно, слишком сильно - по такой погоде посидели под Смотричем и никуда и не пошли».

"Станом на вечір 3-го числа група Олександра Лисака (похід 1 к.с. Карпатами) знаходилася біля г. Пожижевська. Погода погана".

Аннушка сказала, что у неё уже три дня как болит колено и пошла медленнее. Ёё разгрузили. Садилось солнце, вокруг - по карте, не на глаз - плоскость, подъём впереди - гора и подъём сзади - гора. Черногорский хребет. Как-то спрятаться, помню, можно лишь дальше, слева от седловины Пожижевская-Брескул. Иду по приборам, выглядывая направление склона. Два шага, останавливаюсь, считаю до 10, ещё два шага - чтобы не отрываться от группы. ЖПС холодно показывает нашу скорость - 0,64 км/час, дальше-меньше. Кроме того, он умеет показывать прогнозируемое время прибытия в точку, но на него я и не смотрю. Точки внесены кое-как - не планировал использовать, игрушка, да и все смеялись - жпс в Карпатах, да.

Темно. Теперь нельзя надеть очки - склона и без них почти не видно. Вермя от времени подношу руку к правому глазу и вынимаю кусочек льда, когда с ресничкой, а когда и так. ЖПС замерзает, приходится просовывать его в рукав к телу, чтоб грелся - больно.

Ветер весь день справа. Не утихает совсем никогда, а в следующий день - он же, но слева.

Закладывал четыре дня на Черногорский хребет и люди, бывшие там даже зимой, говорили - «да это же двухдневный маршрут». Действительно, его проходили за два дня, ночуя перед Реброй. А я помню, как года два назад, когда я был маленьким, многие называли зимний Черногорский хребет самым гиблым местом в Карпатах.

Справа, параллельно нашему курсу - еле видная тонкая линия разделения на бело-фиолетовый и бело-стальной. Двигаю глазами вверх-вниз, линия двигается соответственно. Это не кажется, так и есть. Сзади крик Захара - карниз! Он тоже заметил. Никто больше, или молчат. Когда выпускался в МКК, в руках держал справку Захара с просто восхищенной характеристикой, и я в ней полностью убежден. Идём всегда я - тропящим, он - замыкающим, и от этого строя распространяется спокойствие на всю группу.

Какое удивительное первое в жизни руководство!

Две палатки, в другой - Захар как старший, мы к ним так и кричим через рёв ветра - «захарчики». Вечером и утром я загоняю всех в нашу, сажусь в тамбуре и варю еду, чай и чай: дежурства здесь кажутся неуместными. Гораздо естественнее, когда готовит тот, у кого сил осталось больше.

В палатках уютно. Все наши ночевки были на удивление теплыми. Пережидают же люди пургу всего за снежными стенами - необходимо знать, что это уже кто-то делал, и повторить.

Подъём на Говерлу - как стрела, которая никогда не достигнет цели только потому, что ей ещё осталась половина расстояния от половины расстояния. В три часа кричу - «вниз, назад по своим следам!». Снимаем с Оли рюкзак, его с трудом буксирует Захар. Будет спуск через долину с водопадом, к истокам Прута - направление продиктовано ветром.

Не видели Солнца, но временами туча становилась столь тонкой, и появлялся золотой отсвет, и можно было увидеть тени от снега, и казалось - ещё чуть.

Не то, чтобы мы как-то по особенному не береглись - указывали на белые пятна на лице, отогревали замерзшие руки, следили за своими ощущениями, но достаточно не оттопить с вечера перчатку, и лед у кисти не растает за день - ветер не даст; кожа весь день будет касаться льда. Красные пятна мы с удивлением обнаружили уже внизу.

Вниз, кто на три такта, кто глиссированием. Сверху спускается ветер: штормовые порывы всё ниже и ниже. Темнеет. Надо мной вся группа. Поднимаю голову - Сава - скользит, но как-то боком. До меня уже долетают комки снега. «Штычком рубись!» - и зарубаюсь сам; удар, едем вместе, сцепившись рюкзаками, чуть вращаясь. «Рубись!», ещё раз, ещё. Остановились? Кажется, склон едет вместе с нами? Сава встаёт, его штаны разорваны - там, где карман.

Сверху спускается ветер, а ниже уже не пойдёшь - обрыв. Говерлянская висячая долина. Негде стать. Роем площадку в склоне, и через полчаса - комфортная ночевка с водой очень под боком, но рюкзаки остаются жить снаружи. А утром было Солнце, и всё показалось очень простым и ясным.

Этот поход - нечто большее, чем все предыдущие походы. В основном за счет группы. Прощаемся в метро, шумно: показываю левой рукой ежика, правой провожу полоски вниз от его глаз: ежик плачет - грустно-грустно.

САВА

Вот приехал в Киев, пришел на работу. Середина января, сидим в комнате с открытым окном без обогревателя, за окном трава, про зиму разве только вороны на деревьях напоминают. В голове не укладывается. Смотрю на обморожения - на вид довольно неприятная штука. Чепуха, заживет. Другое волнует.

Вспомни что-нибудь - хм, только одно, - фирн и ветер. В десяти шагах от тебя одно плавно переходит в другое. На штормовке ворот на капюшоне расстегнулся, липучки залепило снегом, теперь не застегнешь. Вот он и хлещет по лицу, еще и обледенел от дыхания. Его нельзя липучками крепить, нужно еще кнопки какие-нибудь, эй, кто там разрабатывает штормовки? Рука почти ничего не чувствует, ей я ловлю мотыляющийся край ворота, счищаю с липучки снег и застегиваю ворот. Поворачиваю голову к ветру - и капюшон мгновенно срывает. Бесполезно. Натягиваю балаклаву, но она заледенела от насморка.

Боковой порыв ветра, сносит влево, упираюсь палкой в фирн, она складывается под моим весом и напором ветра. Новые Мастерс Шерпа... я встаю, упираюсь ногами в насадку и вытягиваю палку до прежней длины. Снаряжение ежеминутно выходит из строя.

Если отстал - догонять, если сбил дыхание - нечем дышать. Порыв ветра, поворачиваюсь гитарой к ветру, она на внешке и если боком, то сильно увеличивает парусность, упираюсь двумя палками в землю. Передо мной два человека упали. Сейчас ветер еще чуть-чуть окрепнет, и пойдем с ледорубами. Летать будем. Мне-то хорошо, у меня ледоруб хороший. И я почти всегда после падения могу встать не снимая рюкзака. А вот кто-то не может - я не вижу кто, очки с внешней стороны заледенели. Это девочка. Иду ей помогать. Когда я подхожу, она уже почти встала. Моя нога проваливается слишком глубоко, и мы оба снова падаем. Спасатель Малибу, блин.

Порвались бахилы, промокли ноги. В Киеве в лом было возиться с нормальными бахилами, думал на курорт еду. Ничего, главное не стоять, все время ходить, хоть по кругу, тогда не замерзнешь. И спать лучше будет.
Так вот и шли. Не было сложно, было обычно. Только пройдя, понимаю, что шли на пределе. Может, я не был готов психологически. К такому - да, не был. Я ведь в Карпаты ехал. Я уже был в зимних Карпатах на этом же маршруте! Я Черногорский Хребет ходил 7 раз, большей частью летом, правда.

И как-то все гладенько-гладенько получилось, прошли по лезвию ножа и не порезались. Обморожения - так, царапины - только они напоминают о том, как далеко зашло.

Я стою с промокшими ногами по колено в снегу и прячусь от ветра. В ушах играет успокаивающе-гармоничная музыка. Слушать только ветер было бы гораздо тяжелее. Она как будто издевается, но я не могу поставить ничего другого, для этого надо снимать перчатку. Уже темно. Лис стоит у столба на г. Пожижевская и пытается привести в чувство ЖПС. Надо ставить лагерь. Есть место, на перемычке Пожижевская - Брескул, со стороны траверса. Там можно спрятаться. Мы искали его несколько часов... по темноте. А что бы я сделал на месте Лиса? ... не знаю. Тут только умирать.

Строим стенку где стоим. Строим - строим. Главное не стоять.

И наверное, по неопытности инструктора мы пошли по хребту в такую погоду, и на его профессионализме и самоотдаче мы вышли оттуда целыми.

Хм, шел в поход, чтобы понять что-нибудь о себе, а понял больше о других. И о Карпатах. Карпаты в плохую погоду - это маленькие Гималаи. Где-то услышал.

Я еще раз скажу - не было тяжело. Было «Ух ты...». Просто попозже дошло, что это было опасно.

МАША

«Из кувшина через край, льется в небо молоко»

Белый снег, серый лед. Не очень крутой подъем. Смотреть по сторонам смысла нет - там все такое же серое. Только пару раз посчастливилось увидеть горизонт, но быстро затянуло. Потому интереснее смотреть вниз: там мелькают бахилы впереди идущего. Погода - холодно, снег, сильный ветер, но лучше, чем вчера и этого достаточно. И вдруг замечаю, что иду и улыбаюсь...

* * *

Удивление. Это было первое чувство. Оказывается, ветер может валить с ног. Оказывается, воздуха бывает так много, что просто невыносимо трудно дышать. Вот сейчас, кажется, вдохнешь! Но ветер настолько сильный и в голову приходит нелепая мысль, что от вдоха просто разорвет легкие. Но тут становится как - то просто... ненормально весело...

Пытаешься отвернуться от белого крошева, которое режет лицо, глаза, налипает на ресницы (от очков толку никакого, потому они покоятся где - то под капюшоном). Падаю на колени, принимая более-менее устойчивое положение. Только вот вперед двигаться нужно как - то. Не беда, Черногору пройдем на четвереньках.

Впереди Лис, Сава и Аня и сзади кто - то. Интересно, а что чувствует каждый из них. Мне - то не страшно и не холодно. Мне весело и я знаю, что нужно идти вперед. Все. Больше никаких чувств. Это потом, когда мы вернулись в здание обсерватории, стало ясно, что некоторые чувствовали нечто подобное. И совсем не хотелось сидеть в четырех стенах, а хотелось наружу, «погулять» под ветром. Это был второй день похода.

* * *

Есть цель, есть необходимость. Есть перемычка над Несамовитим или снежная стенка, которую строить нужно, или обледеневший склон, по которому спускаешься. Есть усталость и холод, которые нужно терпеть, расшатавшиеся нервы, которые нужно успокоить, отвратное снаряжение и забытая дома (позор!!!) балаклава. И мысль, что это не Карпаты! Это потом, после такие моменты кажутся банальными, общеизвестными, обыденными, что ли... Но не во время похода.

* * *

Восемь человек в четырехместной палатке пьют чай, играют в мафию и поют под гитару. Непозволительная роскошь ^)!

* * *

Сюрреалистичный указатель: до Говерлы 700 метров. У Захара улетает перчатка. Он одевает запасную. Рука почему-то разодрана и в крови. Идем на Говерлу. Ужасный ветер и очень холодно. Пытаюсь разогреть руки - они болят. Лицо - его как будто нет, я его не чувствую. Спиной к ветру, боком к склону - лишь бы спрятать лицо. О руководителе думаю, что он всегда прав... ^) Тот, кто идет впереди, идет ну очень(!) медленно!

Спускаемся вниз в «три такта». Склон крутой, снега много. Подо мной Аннушка - очень кстати вспоминается Булгаков и его Аннушка, разлившая масло... Сверху Захар и Серега. Им там весело - им в довесок к своим рюкзакам спускать еще один. А склон все не заканчивается, глядишь вниз, и конца-края ему нет. И хочется, чтоб это наконец прекратилось...

* * *

Идем по дороге на Ворохту. Под ногами асфальт. Серый. Позади, на горных склонах - снег. Тоже серый. И еще голубой лед водопада. Здесь тепло. И ветра тут нет. И вообще очень комфортно... И рядом со мной люди, ближе которых нет на всем белом свете! Не важно, что этот белый свет еще вчера ограничивался зоной видимости в 20 метров... И вдруг замечаю, что иду и улыбаюсь...

Нет, ну неужели это может понравиться? Не знаю. Знаю, что мне ни разу, ни в одном походе не было так...Так. Понимаю, что счастлива.

ЛАПИНИСТКА

Чем выше подымаемся, тем ветер усиливается и уменьшается видимость. Ну прям как ёжики в тумане! Команда одеть балаклавы и очки (маски). Вот это кайф - такой ветер!

Я (напевая): Фатіт наближається, фатіт наближається.

А через желтое стекло маски все приобретает апокалиптический оттенок. Лис и Сава идут впереди. Оля отстает. Захарчик замыкающий. Репаша бегает вдоль группы. И так весь подъем.

Сава: Обсерватория, стена. Видишь, вон там?
Я: Нет, маска обмерзла! Я тебе верю!

Обсерватория. Заходим в первую попавшуюся комнату, она оказалась самой пригодной для жилья. Завалена снегом, с двумя окнами и проходом на улицу. Счищаем с курток лед, одеваем пуховки. Холодно.

Я (напевая): Фатіт наближається, фатіт наближається.

Надо что-то делать. Репаша собирает отряд по застройке входа и окон. Мы расчищаем места под палатки. Главное - до мусора не дорыть.

Облагородили комнату. Безветренно и хорошо, а за бортом - метёт...

Обедаем. Сало, колбаса, сыр и сухари. Чай.
Ставим палатки и пакуемся. Весело и тепло, когда в палатке 10 человек!

Сава: Играем в мафию, карты есть.
Я: ??? В поход карты брать - плохая примета: будет непогода, и весь поход просидишь в палатке, играя в карты.

Тогда еще никто и не подозревал, что нас ждет...

Поем песни и играем в мафию несколько часов подряд. И оторвал нас от этого только желудочный сок. Начали вылизать для приготовления ужина. Удобно, что там по средине комнаты стоял бетонный "стол", и еще один - у стены, где Лис с Захарчиком разводили горелку.

В процессе приготовления еды разучиваем песни, играем в контакт, травим анекдоты.
Ужин готов. Едим. Фкуснинька. Дают добавку. Беру.

До НГ решаем еще поиграть в "мафию". В палатке тепло и уютно, эта игрушка проперла всех.

Все: Давайте первым убьем Репашу, вот уедет он завтра, и не сможем мы его убить!
Маша: Убейте меня! Мне надоело бездействовать в городе, не интересно играть...
Сава: Я хаваю игру. Липинистка - мафия, она врать не умеет...
Оля: Мне не нравится эта игра. Но так интересно всех выкупать!

НГ встретили весело. С глинтвейном от Репаши, Дедом Морозом в красной балаклаве от Сергея (который смахивал больше на палача), с оливье от Маши (которая забыла горошек и вареную колбасу). Всем в подарок достались свинки, которые хрюкали и говорили "I love you". Открыв на улице бутылку шампанского и позажигая бенгальские огни, станцевав канкан, поздравив еще одних сумасшедших, встречавших НГ на Пип Иване, разошлись по кошам, предвкушая предстоящее покорение Черногорского хребта...

* * *

Утро. За бортом метет не по-детски. Поевши и собравшись, пакуемся как можно теплее и по одному выходим на улицу. Сильный ветер, но в теплых перчатках, балаклаве с хлебальником, маске, капюшоне - в самый раз. Все вышли и мы тронулись. Проходя вдоль стены обсерватории ветер был еще терпим. А выйдя за стену все, один за другим, начали падать. Встали, вышли на склон и не смогли двинуться с места.

Лис: Назад! Все назад!

Под стеной, где ветра было меньше, Лис и Репаша рассматривали возможные варианты.

Лис: Всем внутрь!

Не знаю, что творилось в голове Лиса, но ему было очень несладко. Быть командиром тяжело. В процессе похода Лис становился серьезным и уставшим.
Мы не вмешивались в его размышления.

Репаша, сказав Лису напутствующее слово, в связке с Бегемотом ушел.

Лис решил сходить в разведку, посмотреть, есть ли ветер ниже и потом принять решение. Условно поставил контрольное время 2 часа. Идти он решил с Захарчиком. О, как и мне хотелось пойти! С ледорубом, прорываться сквозь ветер и снег, без видимости замаслать вниз, а потом наверх! Но я даже и не пыталась, потому что они джигит, а я женщин.

Они ушли. Мы решили поставить один кош. Когда последний из нас залез в палатку, вернулись Лис и Захарчик.

Лис: Живем здесь до утра.

Так мы прожили в обсерватории еще один день.

* * *

Подъемы у нас были ранние, что мне нравилось. Подъем один для всех: для дежурных и для нас. Но пока та палатка готовит завтрак, можно не торопясь просыпаться. Захарчик вставал раньше и начинал жечь:

Захарчик: Ну вот, опять меня к стенке прижали.
Серега, я, Аннушка: Да мы тут как селедки лежим!
Захарчик: Точно, как шпроты в банке, только почему по-диагонали?

Ну вот и завтрак готов. Замечаю, что моя "миска" треснула. Эх, вторая уже... Но ничего, у нас есть еще одна, из-под халвы.

Захарчик: О, пластмассовая мисочка:) а ты знаешь, что на них в походе часто наступают? Но не переживай, в зимних - реже...

Едим. Фкуснинька. Дают добавку. Беру.

Сбор - мое самое любимое время. Из-под стенки палатки достаешь замерзшую мембрану и начинаешь очищать ее от льда, потом мокрую одеваешь под пуховку, одеваешь мокрые перчатки и (не для слабонервных) вылазишь из палатки. Ветер. Ну, почти освежающий:).

Я: Доброе утро всем!

Надо отойти в аутдор. Это просто подвиг, который мы совершаем каждый день, да еще и по два раза.
Собрав рюкзак, помогаю собирать палатку, особенно очень весело на ветру. Главное сразу начать складывать, как только вытащили оттуда последнюю вещь, а то уносит внафиг.

03.01.07

Серега (фотограф) был разочарован таким раскладом - видимость на хребте была только 2-го января. А так все время идешь и видишь только пятки впереди идущего. Особенно интересны траверса: смотришь вверх - бездна, вниз - бездна... Куда мы идем вообще? А шли мы на Туркул. Мы даже взошли на него! Только не на прямую, а траверсом, прямо таки Супертуркул. Чем мы не кони?

Вперед. Стоп. Назад по следам. Вперед.
Говорю ж, кони.
Вот так идешь, и вспоминаешь, как тут при нормальной видимости. Иногда доже встречались знакомые места.

Темно, холодно и хочется есть. Вот как можно мерзнуть при движении - если идти медленно. Останавливаюсь и одеваю пуховку, в это время меня все обгоняют. "Только б не задерживать всех". Не всех - замыкающего. Идем.

Лис: Тут мы живем.
Все: Тут???

Прямо на открытой для ветра местности, вокруг ни бугорка, только еле заметный склон.

Лис: Да, тут. Строим снежную стену.

А мысли у всех только об одном: банька, девочки... Ну, или хотя бы палатка и спальник. Ну ладно, палатка пока нам не светит.

Вот и посмотрим что такое снежная стенка. Боевой дух у нас был всегда на высоте, все покидали рюкзаки и стали что-то делать. Лис с Захарчиком разметили площадку под палатки, а мы сгребали оттуда снег. Серега начал снегоступом рубить снежные кирпичи, остальные занимались архитектурой. Вскоре у него получались просто ровненькие кирпичики размером, в среднем, 50 на 50 см и высотой 20 см.

Лис: Смотрите как делает Серега и делайте также!

К производству стройматериала присоединился Захарчик. Построили мы стенку с ветреной стороны буквой "Г" и высотой полтора метра. Правда ночью ветер поменял направление... Ну то таке...

04.01.07
...

Идем целый день на мюслях (ах вот как оно!). Без привалов и обеда. В очередной раз убеждаюсь, что нет предела человеческим возможностям. "О как хочется есть... гречка с тушлом... или хотя бы с килькой... я всё скажу... нет, я, конечно, не буду... но сказать надо..."

Идем медленно, и чтоб отдохнуть просто откидываешься против ветра. Вот подъем на Говерлу. Ветер настолько сильный, что все идут "под наклоном". У Лиса на носу белое пятно.

Маша: Лис! У тебя нос обморожен!

Из-за ветра плохо слышно.

Маша: Нос обморожен!

Вижу, что Оле и Аннушке тяжело идти. Слой снега небольшой, тропа каменистая, местами скользкая. Кто-то падает, встает, идет дальше.

Лис: Назад по следам.

Легким поворотом тел замыкающий превращается в направляющего и мы идем обратно. При таком ветре вниз идти стремно очень.

Кони. Но не все. Олин рюкзак несут, меняючись, Сава, Захарчик и Серега.

Лис: Попробуем быстрее, т. к. скоро стемнеет, а нам еще ночевать где-то надо.

Идем вниз куда-то направлением на заросляк. Останавливаемся.

Лис: Достать ледорубы! Дальше - в три такта!

Склон уходит резко вниз. Все скрываются за перегибом. Я иду за Машей, за мной - Серега со снегоступами, снятыми с Олиного рюкзака и Захарчик с 2-мя мешками.

"Ледоруб, одна нога, другая... Ледоруб, одна нога, дру..."

Я: Ф-ф-фатит!
Маша: Гы!

Вишу на ледорубе. Подрываться лень.

Маша: Ступени, ступени руби!

Эх, рубить...

Лирическое отступление от Захарчика: когда спускаешься по склону в три такта и между ногами начинаешь видеть небо - знай, ты подымаешься на следующую гору :)

Серега сверху спускает лавины. В одной руке ледоруб, во второй - снегоступы, первый раз в зимнем походе. Думаю, как там ему?

О, наконец можно идти нормально. Подождав Захарчика, продолжаем спуск. Вижу как Лис сорвался и зарубился. Сава прыгнул за ним, Лис его зарубил. Острые ледорубы у гривеля. Сава дырку на штанах отказался зашивать.

Лис: Обходите справа!

Мы обходим. Все быстро спускаются, кроме Захара. Решаю его ждать.

Я: Хочу тебе помочь!
Захарчик: Ты мне поможешь, если быстрее пойдешь вниз!

Внизу вижу как Оля долго "висит" на ледорубе, я списала это на неопытность, как остальные спускались, я не видела. Вдали, еле видно как все уже внизу. Продолжаю спуск. "О ужас. Это лед, просыпанный снежком" Лапки едут. Вспоминаю, что главное - не боятся. Загоняю клюв в лед. Смотрю вниз. "Я не хочу сорваться в пропасть. Уйти правее... А если тут везде лед???" Смотрю вверх. "Захарчик, конечно, большой джигит, спору нет, но..." Еду на коленях и на ледорубе. Cправа снег.

Решаю помочь Захарчику и быстро по снегу валю вниз.
Ждем. Подходит Захарчик.

Я: Там был фатит.
Захарчик: Да я там тоже молиться начал.

Вешаем на Олю рюкзак и идем. Вокруг елки, кусты и кажется что мы уже внизу. Но не тут то было. Тропа. Нет тропы. Вода. Ручей? Идем по кулуарчику. Стоп.

Сава: Дюльферяем!

Утром мы ходили посмотреть что там. Теперь я знаю где на Говерле водопад ;)

Лис: Назад по следам до места, где можно поставить палатки.

Нет, не кони. Черные кони! Там склон с двух сторон, а по середине - ручей.

Лис: Живем здесь. Вытаптываем места под палатки.

"Банька, девочки..." Бросаем на склоне рюкзаки и все утаптываем снег, сгребаем его к краю. И так до момента, пока у нас не получилось площадки под две палатки. В результате мы на метр вглубь утрамбовали снег.

ЗАХАР
диалог с Тёмой Соколовым (вместо заключения)

—  Лис тут прислал впечатления участников о вашем походе - че, все так сурово было или это женский взгляд?

—  Ну, как тебе сказать. Хоть поход получился и не очень продолжительным, но мне показалось что я в такой Ж... еще ни разу не сидел такую длительность. Две ночевки в обсерватории - еще ладно, но 2 ночевки на хребте при постоянном сильном ветре, и еще какие-то осадки хлещут в морду постоянно. За день на улице верхняя одежда обледеневала. Наверное, у нас было много девочек и мы очень медленно двигались. Думаю, если бы скорость была больше, мы просто не подвергали бы себя столь продолжительным погодным нагрузкам. Физически идти парням было не сложно, я думаю, но вот за девочек было действительно страшновато, им сложно было держаться на ногах, да из-за малого зимнего опыта некоторым, наверное, тяжело было переносить зимние (холодно\снежно\мокрые) тяготы, да и опыта их правильной переноски просто наверное не хватало. Я, идя в своем капюшоне, при таком ветре удивлялся, как там народ его выдерживает целый день (хоть они и в балаклавах ходили постоянно).

Ну, в итоге чуть ли не половина отряда трохи поморозились, у Оли даже на кончике пальца, когда уже спустились, образовался жидкостный волдырь, она в Киеве к врачу пошла. У других, знаешь, такие трохи потемнения кожи в местах обморожения. Ну, и еще было пару стремных моментов, когда выходили на довольно крутые склоны. Стремные моменты в основном из-за недостаточной техническо-физической подготовки, необходимой для этих участков у некотоых участников.

В общем, как по мне, получилось наложение недостаточно сильной женской копмоненты (но довольно многочисленной :)) и очень неблагоприятных погодных условий. И мне показалось, что Лис и народ, которые писали свои "впечатления", хотели в них показать, что к зимним Карпатам нужно относиться серьезно...

—  А что там насчет спуска с Говерлы? Мне что-то это сильно напомнило как мы падали с Говерлы с Шапиком:)

—  Да, спуск плохой. Но не уверен, что были варианты. Конечно, хотелось все же поднажать, навалиться, рвануть и все-таки перевалить Говерлу и там спускаться нормально. Но руководитель принял решения валить с подъема на Говерлу назад на перемычку между г. Брескул и г. Говерла и оттуда вниз с хребта нафиг. Руководителю виднее, скорость при подъеме на Говерлу у нас становилась все медленее и медленее, а ветер вроде все сильнее, и Лис решил валить отсюда. Да, я помнил о вас с Шапиком, и Лис тоже был в курсе, но если посмотреть, то другие варианты были еще хуже. Например, траверс Говерлы (как раз вас напоминал) при такой видимости и погоде был еще худший вариант, как по мне. Оставаться на хребте не имело смысла. А в ту сторону, куда мы падали все же летом была тропа, к водопадам. Поэтому считаю, что вариант - как бы меньшее из зол. Другое дело, что склон все же был сложный и из-за плохой видимости непредсказуемый. Сложный именно для уровня этой группы.

—  Ясно. Траверс Говерлы -- не. Я думаю, варианта всего 2 (или 3, если было бы время), если уже там оказались Один ваш, -- опасно, хоть и самый короткий и с хребта сразу уходишь. Второй, возврат на Пожижевскую или куда-то еще и валить, если было время (имхо, самый нормальный, но надо было раньше им воспользоваться). Или выйти на Говерлу и спуститься нормальным подъемом (может быть плохо с ориентированием, если плохо представлять что там и куда, но с GPS могло получится, если бы не 200 метров подъема еще). В общем, хорошо, что нормально спустились, но лучше бы ходить с запасом прочности и перестраховываться.

*