Повернув голову, свет мягко скользнул по острым краям скал, бережно пробежал по снегу и устремился далеко вниз. Далеко-далеко, туда, где фотоны света уже начали терять свою силу, - там была она... Самая святая, самая прекрасная, самая красивая, самая желанная в жизни. Она была там, до нее было так далеко и одновременно близко. Она была окутанная непонятными тканями со странными узорами, что даже ветер, при всем своем могуществе, не смог бы колыхнуть эти дивные узоры на ней.
Упорно, фонарь пробивал тьму, подобно, как раскаленная пуля со скоростью врезается в масло, с не преодолимой силой он пытался попасть как можно дальше. Ночь раздвигала свою одежду под действием этой силы. Но не смотря на свою брендовость, несмотря на ультраяркость, на все те характеристики, которые неотъемлемые маркетолагами в современной жизни, фонарь не мог достать туда, туда где была она...
Вокзал, тяжелые рюкзаки, тяжелейший баул, в которой поместили большую часть еды, картонная коробка с изумительно вкусным печеньем, проводы, прощания и объятия. Так, мы сели в электричку и наше путешествие началось. Снова вокзал, ожидание поезда, поздний ужин, и этот желтый баул, который мы тянули до самого последнего вагона, в котором нас уже встречали наши друзья. Геройская попытка Миши, одному затянуть рюкзак в поезд, не увенчалась успехом, думая, что там немного вещей, он попытался вскинуть его на плечи, но достаточно было увидеть его искривленное недоумением лицо, как можно было предвидеть его фразу: ?Еу, помогите мне?...
Наш первый ?прикормыш?,- Серб, он приезжал в Киев и в последний момент покупал билет и чисто случайно купил билеты именно у нас. Мне показалось, что он был одинок в поезде. Он, и еще один попутчик помогали нам в 3 часа ночи нести наши рюкзаки. Наверное, они хотели попробовать, что такое рюкзак. И естественно мы в этом им помогли, - отдав самый тяжелый баул и рюкзак, чтоб они прочувствовали всю прелесть своих желаний.
По дороге до лагеря мы закупили недостающие продукты, вместе с которыми взяли ?чудо йогурт?, который я еще долго буду вспоминать, так как он повлек за собой необратимую реакцию, я сдерживался до последнего, но он победил, он вырвался наружу и растекся на просторах бескрайних лугов кавказских гор.
Наш второй шерп, человек который прилетел из Владивостока, но так получилось, что его вещи полетели не с ним. Странным образом выглядит альпинист, шорты, футболка, куртка, фотоаппарат и документы, - больше при нем не было ничего. И это у человека, который будет лезть туда, где так холодно и страшно. Но его спасли, где-то он нарыл телефон знакомых, и уже на пути в лагерь у него был рюкзак.
Необъятные вещи начинаются там, где заканчиваются наш разум, тогда я еще не мог этого представить. Но стоило только мне увидеть её, как картинки начали сами всплывать перед глазами, сердце начало биться с колоссальной скорость. Звук этого мотора я не был в состоянии заглушить, я не мог надышаться, воздуха не хватало, как будто, я долго плавая под водой, в последнее мгновение, как пробка, вылетел на верх.
Свет мягко скользнул по снежнику, и его нежное прикосновение ощутила моя дрожащая рука. Я весь дрожал, в голове крутились тысячи мыслей, но все они были вокруг ее образа. Почему я не замечал её раньше? Я боялся к ней подойти? Да, я никогда бы не подошел к ней, не заговорил с ней, никогда бы не задал ей вопроса, о её странных узорах на одежде. Но в этот раз все было иначе.
 Интересно, а кто его затянул наверх и почему? |  ?Лось?, или человек который не знает кто такой Лермонтов |  Туман |  Безмятежность |
Давно знакомый нам лагерь, принял нас солнечной погодой. Тепло, множество зеленых трав и деревьев, кавказская вода и музыка гор. У каждой горы есть свой вкус, своя мелодия. Стоит только закрыть глаза, и вот, ты уже вкушаешь эту гармонию нот. Они то и дело прыгают с линии на линию, а ты, наслаждаешься этой феерией красок музыки в то время, как лучики Солнца ласкают твое лицо.
Нашей ?открывашкой? было ?Брно?, альпинисты шутят, что мол ты не альпинист, пока не сходил на ?кучу Брна?. И вдействительности нет ничего премечательного лезти по сыпухам вверх. Интерес представлял только ледник, по которму был хоть какойто интерес идти. Но, это хоршая аклиматизация.
Какое это замечательное слово ?дневка?, сколько в ней полноты гармонии, ошушения отдыха, подьемов после 8, многочасового чтения книги, вылазками за грибами и малиной, чаяпитем с самым обожаемым всеми продуктом,- вареньем. Ммм... этот замечательное слово, а как оно смотриться на хрустяшей корочки свежевыпеченого хлеба...
Но дневка быстро заканчиваеться, и вот уже на завтра у нас запланирован подход на ?3900?. Это стоянки, довольно труднодоступные и холодные.
Создавалось дивное ощушение, ты как будто очутился в постакалептическом мире, в котором напрочь отсуцтвуют яркие краски. Снежные склоны на которые залезть так сложно, что только отчаяные смельчаки могут кинуть вызов своим силам и в надежде на то, что гора их приймет идут туда. Серый ледник с трешенами, многочисельные сыпухи и просто бесчисельные груды камней. Это все неотемлемые моменты места, где уже не цветут цветы и нет деревьев и трав. Но не смотря на всю это серость окружаюшего мира, он захватывает тебя, пленит, подобно как вероломные кочевники вторгаються в чаши джунглей, так и он, с такой легкостью и непринужденостью проходят все те преграды, рвы и заборы которые остались в тебе после городских джунглей.
Отчуждение, независимость, уединение, - это те асоциации которые приходят сейчас на ум, вспоминая те места. Так мало людей, так мало цивилизации, одни только камни, камни и лед. Сидя на гребне с горячей чашкой чая, наслаждаясь красками которые дарит заходяшее Солнце, слушая звук схода лавин, ты понимаеш, насколько ты далек от своего дома, но даже тут, где гремят камнепады и ты гребеш непонятно куда, даже тут в маленькой палатке ты чуствуеш какойто юут, тебе тепло и сухо.
Всю ночь царил сильный ветер, то и дело кидая капли в разные стороны. Палатка трепетала, сгибалась, казалось, что, вот-вот и тент вырвет с камней и унесет прочь. Смотриш на часы, нет, еще рано, еще можно поспать, закрываеш глаза, но не можеш уснуть, снова вслушиваешся в этот этюд, и ждешь. Но произведение не заканчиваеться, оно даже не достигло апогея, -Дневка.
4 утра,- время когда начинается рабочий день. Еще Солнце не озарило верхушки гор, как внизу хаотично, но с определенной целью, движутся маленькие белые точки. Тяжелые ботинки, веревка, куртка, штаны и флиска и разуметься каска, и в бой, в бой на встречу к новому и неизведанному.
 Серые краски ледника |  Даже горы носят одежду |  Снег и скалы |  А на верху нас ждет шоколадка |
Мы пересекли ледник, на котором нашему взгляду открывались огромные трещины. Глубокие, бездонные серые трещины наполняли наши сердца страхом и восхищением необъятности вечной глубины и льда.
Уллуауз, что там? Там высоко? Ого, 4670? Огогого, это действительно высоко. А там летают птицы? Наверное, глядя с вершины можно разглядеть всю красоту и удивительность мира, который лежит под тобой. Этими незамысловатыми вопросами были набиты наши головы перед стартом маршрута.
Как можно выразить невыразимое, объять необъятное, описать неописуемое? В тот момент она была недостижима, как звезда, как лунная орхидея, как звук падения снега в тихом лесу... Я знал, я точно знал, что сейчас она смотрит на нас, я не видел ее взгляд, лишь странные узоры на ее одежде. Это не подаеться описанию, лишь великие поэты смогли бы связать несколько слов, чтоб выразить это. Черными линиями невысохших чернил, оставить рифму на белоснежном холсте жизни.
Длинный маршрут. К 8 часам вечера мы начали спуск вниз по снежному кулуару. Как говорят классики, -смеркалось, но для нас в этой фразе не было ничего романтичного. Так как мы еще находились на маршруте.
Бесконечный дюльфер вниз, вместе с которым пришла ночь, а с ней холод. Я дрожал, я посинел, на мне была лишь флиска и ветровка. Я так никогда летом не мерз как в ту ночь.
Где-то там, далеко-далеко под нами, был ледник, за ним чуток камней и наши палатки, где тепло, сухо и уютно. Но до них еще предстояло много испытаний которые неожидано выросли перед нами.
Как странно, столько звезд, идеальное сочетания света и тьмы. Нет уличных фонарей, супермаркетов и прожекторов с дискотек, и высоко в небе мерцают звезды. Романтика которой можно наслаждаться дыша на полную грудь. А я стою на крутонаклонном снежнике, пристегнутый самастраховкой к спусковой петле, один на один со своими мыслями, весь дрожа от жуткого холода и всматриваясь вверх, где мельтешат фонариками мои товарищи дюльферяя в низ, а все мои мысли только о ней. Несмотря на то, что сейчас глубокая ночь, что мы еще на маршруте, что мне одиноко, что хочется спать, что невыносимо холодно, я думаю только о ней. Не о вкусном завтраке, не о теплом спальнике или горячей чашке какао, а только о ней?
Это как график експоненты, как гипербола, вечно падаюшая функция которая никогда не пересечет ось абсцис. Это цыкл, круг, восьмерка, знак бесконечности, колесо для белки.
Вечный спуск вниз... Казалось, там, на предведушей станции, где я так сильно мерз, свет фонарика доставал до ледника и оставалось пройти еще чуть-чуть, пару веревок, и я уже буду стоять внизу. Но нет, вот новая станци, и снова создаеться странное ошушение, что осталось пару веревок, и я буду стоять более гоизонтально. Это бесконечный спуск за каждым его поворотам, на каждой станции, он дарит такуюже картину.
 Взлет |  Серое унынье |  Ледник |  Тут нет совсем красок |
Ночь как трясина, засасывает тебя, и чем больше ты рвешься от туда, чем сильнее сопротивляешься, тем сильнее она держит тебя. Тот снег, тот холод, который пронзает насквозь, те силуэты гор, еле освешеные луной, мокрая и грязная веревка, с которой восьмерка выжымает воду. Крик самастраховка! Дюльфер свободен! Облегченный выдох теплого воздуха который тутже растворяеться в темноте. Я оглянулся вниз, и замер... Она стояла передо мной...
Каждый раз отправляясь в путешествия, ты встречаешь необычных людей. У каждого есть своя история, свой мир, свои ценности и идеалы. В этот раз, это были профессии. Человек, который создает реактивные двигатели для истребителей, полячка Моника, которая работает с больными болезнью Альцгеймера и хочет объехать 20 000км на машине ?Ниса?. Художник который в свободное время пишет картины и ходит в горы. Наш ?+1? в группе, по прозвищу ?Лось?, которое было ему дано за необычайную прожорливость и выносливость. А еще он живя в Пятигорске, не знал, кто такой Лермонтов. Это те люди, которые оставили след в моей памяти.
Я никогда еще не видел ее так близко, я мог расмотреть ее странные узоры, смог почуствовать тепло ее образа, запах и взгляд. Время остановилось. Я уже не чуствовал холода, - некая ейфория охватила меня. Мне хотелось закричать что есть мочи. Но я не мог раскрыть рот. Мне хотелось задать тысячи вопросов, превести все несвязаные мысли которые крутились в глове, в нечто единое целое. Но я не мог произнести слова. Как я не старался, но тишина темной ночи так и оставалась непоколебимой.
Она указывала на какуе-то точку,- на камень с другой стороны кулуара? Я смотрел то на неё, то в направлении куда она указывала. Вдруг ветер стих, и образовалась абсолюная тишина. Ничто не нарушала ее, даже ритм моего сердца. Все звуки куда-то исчезли, некая необьяснимая форма черной дыры засасала все механические колебания и ничто, немогло их создать.
Я присмотрелся, окинул взглядом область в дали от себя. Что в ней особено? Почему она показывала именно туда? Там обычные камни. Может там ктото есть, ктото спратался за ними? А может...
Некое чуство зарадилось во мне, я оглянулся, она стояла так близко, что ее узоры почти сопрекасались с моей холодной одеждой. Моя ладонь ошутила ее прикосновение и в ту самую минуту она исчезла. Растворилась как туман, как холод ночи при расвете, она растаяла в безликой темной тишине. Только теперь я все понял, все, те несвязаные картинки, мысли и идеи сложились как пазл, в одну целую и истиную картину...
Ночь попрежденему была темной, сверу снова доносились команды и светили фонари, поднялся ветер и все звуки ожили. Но мне уже не было холодно, так как я знал, что эта вечнопадаюшая функци в той самой точки, пересечет ось обсцис.
Где-то вдалеке от нас находились наши палатки, где было тепло и уютно. Уставшие от спуска мы стояли на сыпухе и понимали, что наконец, мы уже на земле, что наш спуск закончился, осталось пройти пару километров и мы будем в лагере. Дикая усталость, эмоциональное истошение, вот привал, но стоит только усестись, сомкнуть веки, и ты уже видиш сны, но нет! спать слишком холоно! надо дойти до лагеря.
Прошло больше суток, как мы уставшие и голодные вернулись в лагерь. Чай, бутерброды. Засыпаеш мгновенно, стоит только залезть в палатку, и ты вырубаешся. Некоторые даже умудрялись уснуть в каске. Итого, 27 часов непрерывной пахоты без сна и горячего, а на гору так и не взошли. Теперь я поистене хорошо понял слова одного туриста, который приблезительно так и писал.
Что может быть чудесней, за первые лучики Солнца, которые попадают на сетчатку глаза, преломляясь в хрустальной сфере заставляя его сужаться? Чем фотоны света, стремящиеся с неимоверной скоростью, прорезая просторы Вселенной, озаряют череду снежно-лиловых вершин, которые далеко за небосводом врезаются в небо, лаская их своим теплым прикосновениям. Что те холодные черты безликой ночи, умирают в них подобно, как снежинка растаивает на кромке железной чашки с горячим какао?
Прекрасней за это может быть только Она, самая святая, самая прекрасная, самая красивая, самая желанная в жизни, - Надежда?
 Снег и лед |  А там бы на санках? |  Синяя нежность |
 И тут бы санки |  Ой, ой, ой, а там в низу наш лагерь.. |  Кавказ 2012 |
