Среди гор нашей страны более других освоен туристами и альпинистами Кавказ. Однако это верно лишь в отношении отдельных частей Центрального, Западного, а также Малого Кавказа. Восточный же Кавказ до сих пор посещают редкие группы туристов.
Восточный Кавказ сложен преимущественно сланцами и потому называется Сланцевыми Альпами. Он требует особой техники и тактики прохождения сланцевых каньонов и горных рек, текущих по ложу из мягких отполированных сланцевых валунов и гальки, преодоления сланцевых сбросов и гребней Главного и боковых хребтов, отчасти сланцево-снежных, отчасти травянистых.
ТРАВЕРС ДЛИНОЮ Г. АНОХИН 337 КМ
Еще в 1952 г., работая в альплагере "Базар-Дюзи", я близко познакомился с туристскими и альпинистскими объектами Восточного Кавказа, а затем совершил со сборной днепропетровских туристов поход, который мы назвали "Восточно-Кавказская Змея", или ВКЗ-52. Тогда с 20 сентября по 14 октября 1952 г. мы прошли от Базар-Дюзи до Казбека 525 км -- по долинам, через 11 перевалов и хребтов в лоб, преодолели десятки горных рек. Последние 33 км перед спуском в бассейн Терека шли непосредственно по Главному Водораздельному хребту Восточного Кавказа.
Никогда, ни до ВКЗ-52, ни позже, я не ходил со столь сильной группой и никогда не знавал столь схоженных спутников, технически и физически подготовленных, нацеленных на выполнение задачи, какой бы трудной она ни была.
Вновь к освоению Восточного Кавказа я вернулся лишь в 1967 г. после долгого перерыва, связанного с учебой и работой. Своей схоженной группы у меня не было, и я принял предложение моего ученика в туризме днепропетровца А. Вознюка возглавить его группу.
Снова я вел сборную Днепропетровска, на этот раз по маршруту ВК3-67, который чем-то напоминал ВКЗ-52. Это тоже был поход высшей категории сложности долинно-перевального класса, хотя теперь за 25 дней мы прошли только 370 км и преодолели 6 перевалов. Дождь и холод сопровождали нас 20 дней из 25, а сложных и опасных переправ через взбесившиеся от притока воды реки довелось наладить столько, сколько до этого я наладил за 18 лет занятий туризмом и альпинизмом.
В сезоне 1968 г. я и трое сильнейших днепропетровцев с ВКЗ-67-- маляр Павел, слесарь-автоматчик Иван и инженер-автодорожник Жора -- настроились пройти Восточный Кавказ одним заходом по идее 1952 г. От Базар-Дюзи до Казбека или наоборот, но не в долинно-перевальном варианте, как это принято до сих пор в советском горном туризме, а исключительно траверсом Главного Водораздельного хребта Восточного Кавказа. Ибо мы твердо убеждены, что траверс горного хребта -- объект не только альпинистов, но и горных туристов. Тем более что наш траверс пролегал по древнему, почти полузабытому караванному пути овцеводов и купцов, который еще столетие назад вел от земель, населенных этническими грузинскими группами мохевцев, гудамакарцев, хевсуров, пшавов и тушинов, и далее по границе Кахетии и Азербайджана с Дагестаном.
Путь овечьих отар по хребту не легче, чем сложные маршруты горных туристов, в чем мы не раз убеждались, когда пересекали почти отвесные сланцевые сбросы или, сдуваемые ветром, едва пробирались по лезвиям ломких хребтов, прижатые к ним чувством самосохранения и тяжелыми рюкзаками. Овец мы встречали и на сложных участках скал и на очень крутых снежных склонах, где и альпинист держится с трудом с помощью ледоруба и где невесть как стояли и ходили на своих маленьких копытцах вездесущие овечки...
Конечно, нас четверых было мало для ВКЗ-68. Поэтому в мае 1968 г. мы провели полный траверс Крымских яйл и отобрали еще четырех: челябинцев инженера Мишу и учебного мастера Толю, инженера из Миас-са Виктора и инженера из Симферополя Сашу -- единственную в нашем коллективе женщину.
Все восемь мы сошлись на том, что возьмем на себя, опираясь на наш прошлый опыт и собранный материал (шестеро из восьми уже бывали на Восточном Кавказе), выполнение следующих задач:
1) знакомство с Главным Водораздельным хребтом Восточного Кавказа, его морфологией, расположением всех вершин и перевальных точек, стыковок со всеми северными и южными отрогами;
2) апробирование нового класса горного туризма -- класса туристских траверсов -- с целью предложения классификационных норм по нему;
3) отработка техники и тактики продвижения в условиях работы на сланцах;
4) классификация перевалов Восточного Кавказа;
5) рекомендация горных туристских маршрутов по Восточному Кавказу как по классу долинно-перевального туризма, так и по классу туристских траверсов;
6) апробирование новых продуктовых наборов с сублиматами для длительной и тяжелой работы в условиях высокогорья.
Этот комплекс задач заинтересовал туристскую общественность, и когда мы в июне 1968 г. получали разрешение на выход, то уже носили название экспедиции Центрального совета по туризму.
Самой уязвимой стороной экспедиции могло стать обеспечение безопасности траверса. Ведь не было разработанной альпинистами и горными туристами тактики передвижения по сланцевым гребням и стенам с острыми выходами изломов пластов, непригодных из-за мягкости или ломкости ни для забивки альпинистских крючьев, ни для страховки веревкой. От каждого из участников требовалась исключительно высокая индивидуальная техническая и волевая подготовка, тем более что на Восточном Кавказе, в отличие от Западного и Центрального, нет сети слежения за движением групп спортсменов -- горно-спасательных станций. Примешивался и еще один объективный фактор, который усложнял нашу задачу, -- очень тяжелые рюкзаки. Поскольку в них было абсолютно все в расчете на месяц работы -- теплая одежда, снаряжение, топливо (бензин в канистрах), продовольствие, то каждый стартовал с грузом до 42-- 43 кг, а единственная среди нас женщина -- с грузом до 32 кг.
ГРЕБЕНЬ "БЕЗ КАТЕГОРИИ СЛОЖНОСТИ"
Автобус Орджоникидзе -- Тбилиси достиг высоты 2388 м. Перевал Крестовый. 7 июля.
Стоит туман. Моросит дождь. Среди травы -- холодные лужи.
Через пару сотен метров мы уже одни -- наедине с беспросветной белой мглой тумана и мокрым крутым травянистым склоном. Настолько мокрым, что раскисший грунт ползет под тяжестью каждого из нас, и настолько крутым, что трикони на ботинках идущего впереди приходятся как раз против лица следующего за ним...
На юг Главный Водораздельный хребет обрывается отвесной сыпучей сланцевой стеной. Узкий, со ступенчатыми перепадами гребень -- травянистый. На северном, довольно крутом, склоне видны сплошные снежные поля.
Из дневника Миши 8 июля: "Еле дотянул до площадки... Когда миновали пик Триконь, то увидели, что он выглядит весьма впечатляюще. На снежном гребешке после пика сперва сорвалась Саша, потерявшая в первый момент ледоруб и прокатившаяся до травы, затем я. Я зарубался классически, по науке, но тоже проехал донизу. Оказалось (потом объяснил Анохин), что моя классическая техника рассчитана в основном на свежий снег и что надо в случае талого снега держать древко ледоруба параллельно туловищу. Третьим слетел Виктор".
Утро было солнечным, но морозным, с бешеным холодным ветром. Уже через четверть часа ходьбы по звенящим красным плитам мы были на пике 3308. Оказалось, что мы ночевали почти возле вершины.
Спуск на восток -- по крупным, с острыми изломами подвижным камням. Того и гляди, подвернешь ногу или сорвешься с плитой. И все же не убереглись. Огромная плита опрокинулась, подбросив Ивана, и тот ухватился за ее края двумя руками. К счастью, все обошлось благополучно. Кончается гребень с интригующим названием Милиони, и чем дальше на восток, тем сложней. Сначала -- узкое скальное лезвие перевала Нарвани. Потом -- разрушенный гребень с обрывами в обе стороны.
Из дневника Миши 10 июля: "Начальник начинает втягивать нас в работу. Идем 25 -- 30 минут, отдыхаем 10. На сланцевом гребешке я ощутил дрожь в коленях. Обходили разваленный "жандарм", слева -- сланцевые скалы, справа -- крутой травянистый склон. Рюкзак заставляет отклоняться от скал. Когда в одном месте я хотел развернуться лицом к скалам, рюкзак качнулся и чуть не опрокинул меня. Какой-то момент я висел только на верхних зацепах".
Но вот крутая осыпь и вершина пика 3339. Еще хуже спуск: узкий сыпучий гребень, местами обрывающийся отвесно. И далее -- монолит светло-серой вершины, которую мы условно назвали Серая Стена, крутой спад сланцевой плиты и тонкое лезвие хребта с частоколом вздернутых к небу зубцов пилы Артхмо. Ни скальные, ни ледовые крючья не держат в этих породах -- сланец рассыпается. Веревка тоже здесь лишь самообман -- ни один из уступов не надежен, а страховка "на разновесках" просто опасна. Ведь суть "разновески" в том, что, когда срывается на гребне один, второй должен тотчас прыгнуть в другую сторону. Каждый же из нас с рюкзаком весит более 100 кг, и острые изломы сланцевых пластов тотчас перережут капроновую веревку...
Как-то по-воровски через хребет проскакивают густые хлопья тумана. И без того темная облачность сгустилась и села на окружающие вершины. Мы уже с трудом рассматриваем пик, замыкающий на востоке пилу Артхмо. Он воткнулся острием пирамиды в облака, и только мощное, кажется, монолитное, сланцевое кольцо толщиной в несколько метров, сплошным карнизом нависающее в нашу сторону, еще просматривается отчетливо.
Вспомнилась письменная консультация из Тбилиси профессора Л. И. Маруашвили: "Траверс Главного Кавказского хребта от перевала Бусачили до Крестового никакой категории сложности не может иметь, ибо там можно проехать на хорошей лошадке",.. Хотел бы я видеть профессора с лошадкой на этих лезвиях!..
ДВОЕ ПОКИДАЮТ НАС
Утро 10-го дня Жора начал с необычного каламбура:
-- В следующем году я не пойду в поход. Буду детей воспитывать.
Ошарашенный таким заявлением, я не знал, что ответить, а Павлик, смеясь, ввернул:
-- И Иван не пойдет по той же причине.
Все смеялись, кто смущенно, кто откровенно веселясь, а я вдруг поймал себя на мысли, что произошло уже что-то непоправимое. Иван, не в пример прошлому году, какой-то отсутствующий; иногда просит досрочно остановиться на отдых. А Жору будто черти раздирают: то рвется спуститься как безумный в лоб по скалам или по головокружительному снежному сбросу, то безучастно бредет замыкающим в группе повесив нос...
Изумительно красиво горное озерко на перевале Ботанис-геле, питаемое от родничка. На север отсюда открывается вид на снежные пики Пирчиста и Амуго, а левее их едали маячит высшая точка Восточного Кавказа -- ледовый великан Тебулос-Мта. От этого перевала мы начали свой переход 11-го дня. Маршрут оказался на редкость легким -- либо широкий травянистый гребень, либо травянистый склон под гребнем. Правда, нелегкие снежники и здесь заставляют трудиться над обрывами...
Задерживает Иван -- едва мы выходим, он уже отстает, а минут через десять снова просит отдыха.
--Что там у тебя? -- спрашиваю я. Оказывается, небольшая опухоль.
--Отпустите меня, -- просит Иван. -- Не могу я дальше идти, задерживаю вас...
А вечером, когда мы преодолели скальный взлет пика Гвелис-Мта и спустились по его крутым скальному и снежному склонам, я написал на служебном бланке удостоверение Ивану, с которым он завтра по конной тропе пойдет домой с перевала Самкури.
-- Генрих Иосифович, -- подсел сбоку Жора. -- Отпустите и меня с Иваном!
-- А тебе-то зачем уходить? Ты здоров.
-- Это верно. Но все же отпустите: у меня дома нелады.
-- Эти нелады были у тебя и в прошлом году, -- рассердился я. -- Но ты не отпрашивался!
Вдруг лицо Жоры дрогнуло, сморщилось, и он, давясь от слез и перехватившей горло спазмы, не смотря мне в глаза, сбивчивым шепотом забормотал:
-- Я скажу правду! Мне все время кажется, что я погибну. Эти чертовы обрывы... Как канатоходец с мешком... Я не могу справиться с собой...
"Истерия", -- подумал я, смотря на плачущее лицо инженера.
-- Ну, что ж. Завтра мы выйдем на конную караванную тропу, идущую поперек маршрута, и вы пойдете по ней вдвоем с Иваном... В удостоверении я напишу, что ты сопровождаешь заболевшего. А когда доберетесь до населенных мест, то сообщите нам в Дербент до востребования, как добрались, а также о мотивах, заставивших вас сойти с маршрута.
ЕЩЕ ДВОЕ СХОДЯТ С МАРШРУТА
Из дневника Миши 18 июля: "Увидели Самцорно-Цвери. Наконец настоящая гора! Не осыпи, а скалы, изрытые снежными кулуарами. Похоже на пик Талгар, как его рисуют на известном значке..."
Я не рискнул с ходу вести группу на штурм пика. Его свинцово-сиреневые скалы отливали такими зловещими бликами, что маршрут дальше казался непроходимым. Остановил группу в полдень прямо на узком лезвии сланцевого хребта. Рубили ледорубами мягкий сланец, расчистили таким образом две площадки. А когда стали ставить палатки и дежурный занялся примусом, чтобы растопить снег и сварить обед и ужин, я ушел с Павлом на разведку пути через Самцорно-Цвери.
Мы очень чисто и быстро работали. Уже через 50 минут вышли на вторую, дальнюю от бивуака, вершину. Вернуться решили новым путем -- через крутой снежный склон западнее вершины под наш бивуак, а затем в лоб по скалам прямо наверх, к бивуаку. Павел хорошо держится на ногах! В этом я убедился, когда еще на перевале Боговат-чос-геле, стае на бивуак, вечером проводил занятия на очень крутом и длинном снежном склоне.
И хотя склон здесь был еще длиннее и так же крут, как там, опасности для глиссирования я не видел -- на пути не было ни камней, ни резких смен форм рельефа. Метров восемьсот я глиссировал с огромной скоростью. Шипы ботинок и штычок ледоруба рассекали снег, и брызги его и кусочков льда били в лицо и руки. Скалы для подъема к бивуаку оказались намного труднее, чем при подъеме на Самцорно-Цвери, и тут мы трудились с полным напряжением.
-- Генрих Иосифович! --тихо сказала Саша, когда мы вернулись. -- Виктор обижен на вас за то, что вы не взяли его в разведку. Он говорит, что он сильнее Павла!.. А я вспомнил, что, когда выписывал Жоре удостоверение на уход, именно Виктор просил отпустить и его, потому что его измотали непрерывные подъемы и спуски, чередования травы и неожиданных сыпучих обрывов. И подумал: "Хорошо все же, что взял на Самцорно Павла, а не Виктора".
Много позже, уже после похода, я вычитал из дневника Миши: "Кто пойдет на разведку с начальником? Анохин брал Павла. Я был обижен, но не подал виду. Видимо, не стоит ходить с мастерами, пока сам не станешь таковым, ибо не сам преодолеваешь трудности, а тебя протаскивают".
Поди ж ты знай, что такая реакция даже у Миши, который не пропустил ни одного снежного склона, чтобы не сорваться! Правильно я сделал, что дал ему отдохнуть.
Я не знаю, что думал Толя по поводу моего выбора спутника для разведки, но в дневнике Миши впоследствии прочел: "Перед обедом сдал Толя. Сильно отстал, казалось, что хромает. Он очень сильный и выносливый, но когда вот так резко наваливается на него усталость, ему надо дать отдохнуть...".
Между тем именно под Самцорно-Цвери произошло знаменательное событие -- с бивуака на гребне мы видели одновременно обе конечные точки Восточного Кавказа. Это должно было встряхнуть людей и поднять дух.
Из дневника Миши: "Видели на западе силуэт Казбека, а на востоке -- розовую полоску над Базар-Дюзи -- конечные вехи маршрута. Дойти непременно!". Днем позднее он же писал: "Только вчера, увидев обе конечные вехи 530-километрового маршрута (Казбек и Базар-Дюзи), я оценил великолепие анохинского замысла".
18-й день пути. Подъем к перевалу Сатыбис-Гори. Почувствовала себя неважно Саша -- тошнота, затем рвота. У нее не совсем здорова печень, а в еде утром был жир.
Однако она молодец, не раскисла, собралась с силами и заставила себя идти дальше и выше.
Из дневника Миши: "Совсем плох Виктор: у него не в порядке почки (давняя болезнь). Кроме того, болят зубы. Виктор хотел было просить начальника отпустить его с Вантлиашетского перевала, но я убедил не делать этого, чтобы не подводить группу. Однако не придется ли Анохину самому отправлять его вниз?".
Вот и перевал Сатыбис-Гори. Уже взгляд на восток с перевальной точки подсказал мне, что это -- сложнейшее испытание. Предстояло преодолеть сыпучую сланцевую стену. Спускаться в лоб -- значит сыпать камни друг на друга. Я повел группу траверсом через разрушенные почти отвесные гребни и гладкие камнепадные кулуары. Ни крюковая, . ни веревочная страховка в надежде найти надежный уступ здесь неприменима. Только идеальная личная техническая подготовка! Когда за моей спиной раздавался треск камней, я холодел. А когда оглядывался, то видел напряженные лица и плавные, как в замедленной киносъемке, движения. Поражали лица Виктора и Толи. У Виктора -- растерянное, у Толи -- какие-то остановившиеся глаза, невесть откуда взявшаяся отечность; смотреть по сторонам и особенно вниз он, видимо, боялся, поэтому его взгляд был прикован лишь к участку стены, где руки хватко держались за немногие более или менее надежные выступы...
...Мы рано остановились на перевале Мушак из-за того, что Виктор и Толя отставали. Вечером Виктор был раздражителен, ворчал, что его, бедного, затащили в такие дебри, что он устал и не может идти дальше. Толя в это время (едва поставили палатку) уже спал и не слышал, что я согласился утром отпустить Виктора.
Перевал Мушак -- самый низкий в гребне Главного Водораздельного хребта Восточного Кавказа. Его высота -- всего 2154 м над уровнем моря. В дореволюционное время через перевал из Грузии в Дагестан тянулась колесная дорога, по которой с грузам и ходили караваны вьючных лошадей и ездили арбы. Сейчас от дороги остались только куски, и между этими кусками -- добротная конная тропа. Если направиться от места нашего бивуака на север, то уже через 2 часа можно выйти к народным минеральным ваннам, к которым с севера тянется действующая автомобильная дорога.
Было утро 22-го дня похода, когда Виктор простился с нами и пошел на север. Это было воскресенье, значит, у минеральных ванн будет много народу и автобусов, на которых приехали отдыхающие... А час спустя вдруг захромал на спуске Толя, который шел почти налегке. На привале он сообщил о решении сойти. Итак, "укатали Сивку крутые горки", ушел один из сильнейших участников. Нас осталось четверо...
ЧЕРЕЗ ПЛАТО ПОДНЕБЕСНЫХ ЗАСЫПАЮЩИХ ОЗЕР
Есть на Главном Водораздельном хребте Восточного Кавказа одна загадка, которая и сейчас поражает людей: между перевалами Химрик и Джоах-Нацдаг характер гребня и слагающих его пород резко меняется, поперек него вздыбливается множество скальных ребер, а в промежутках между ними в громадных зеленых корытах покоится десятка полтора высокогорных озер. Характерный для всего Главного Водораздельного хребта Восточного Кавказа сланец здесь сменяется твердыми породами, преимущественно мелкозернистыми диабазами и выходами различных полезных ископаемых. Геологи объяснили нам эту смену пород тем, что здесь линия разлома, а следовательно, и излияния на поверхность пришлись как раз на осевую линию водораздельного хребта. А вот почему тут сгрудилось множество озер, еще предстоит объяснить.
Они разные по величине и, наверное, по глубине, не у каждого из них найден источник пополнения и не у каждого есть сток. Но все они одинаково голубые, все заражены личинками желудочных паразитов от пасущихся летом на их берегах многоголовых отар овец, и все "засыпают", зарастая одни от берегов, другие, вероятно, от мелей густой зеленой ряской, настолько прочной, что через некоторое количество лет по ней сможет ходить не только овца, но и человек, и конь, и корова.
Озера явно погибают. Я дал этому безымянному красивому нагорью название Плато Поднебесных Засыпающих озер. Самое крупное озеро нагорья -- Хала-хёль, или Длинное озеро, -- по промерам имеет длину до 700 м, ширину до 200 м, глубину до 12 м, а высоту поверхности зеркала над уровнем моря 2784 м.
Мы промеряли глубину озера Башлы-хёль. Оказалась сущая мелочь -- не более 2 м на расстоянии 25 -- 30 м от берега. Но никто не знает, насколько глубоководно оно посередине-- в 70 -- 100 м от берегов. Высота же его над уровнем моря 2713 м.
ФИНИШ
Справа по ходу осталась странно голубая южная стена пика Кек-Россо с ярким кроваво-красным мокрым пятном посередине; осталась за спиной и травянистая вершина Паал.
Перевал Ма-Мхол-Кутлаб, вечер, 31 июля. Ураган налетел так же внезапно, как и хлынувший одновременно с ним косой ливень. Все. на перевале тотчас пришло в движение: громадная отара овец и коз при первых вспышках молний и раскатах грома в сумерках преждевременно наступившего вечера в панике устремилась на север, в сторону Дагестана, гонимая сзади ветром; бригада чабанов бросилась за нею, не давая животным разбежаться по склонам, а бригадир, аварец Давид Ахмедов из азербайджанского селения Магамаллар, едва успел на ходу бросить нам короткую просьбу:
-- Оставайтесь с детьми в нашей палатке -- мы теперь нескоро вернемся. Смотрите, чтобы мальчишек не унесло в пропасть... О том, что мы заночуем в их большой палатке, договоренность была еще засветло -- там было просторнее.
Мы кинулись теперь к этой большой палатке. Поставленное на жердевом каркасе, это сооружение из толстого зеленого брезента имело два выхода, отчего внутри его все гудело, как в аэродинамической трубе. Канавки вокруг палатки, которая отводила бы бегущую по склону воду, не было, но мы поняли это лишь тогда, когда, укутывая малышей в бурки, в темноте почувствовали, что в ботинки попадает вода, а включив карманный фонарь, увидели мутные потоки, заливающие припасы пастухов и наши рюкзаки. Ставить свою палатку было бесполезно -- вода, не успевая сходить со склона, покрыла сплошь всю траву на перевале.
Канавка помогла лишь отчасти, но воды стало меньше. Растянув в палатке чабанов свою, мы легли поверх нее в спальные мешки. А ураган крепчал, ливень еще более усилился, палатка трещала. В какой-то миг в полной темноте на всех нас что-то навалилось. Тотчас раздался детский крик. Мы поняли, что каркас наклонило и вырвало из земли, что палатка упала и теперь удерживается только на растяжках, привязанных к колышкам. Мы задыхались в темноте, приплюснутые в намокших мешках чудовищной силой. Мне удалось выбраться, откуда-то в темноте вынырнул какой-то чабан; вдвоем мы с трудом поставили палатку и убедились, что дети невредимы и сухи в своих бурках.
Но испытания еще ждали всех нас. Вспышки молний стали синхронными с оглушающими раскатами грома, от которых тряслись горы и земля ходила под нами.
Как-то в паузе между вспышками-раскатами я заметил прямо перед моим лицом яркое голубовато-желтое пятно.
--Что-то светится на спальном мешке! -- крикнул я.
--Это моя рука светится, -- испуганно отозвалась Саша.
Я знал об огнях Эльма -- свечении предметов, насыщенных электричеством, -- и не раз встречался с этими огнями во время гроз в горах. Но никогда не видел и даже не слышал ни от кого, что может так ярко светиться рука человека.
Саша вытянула руку вверх, и пятно поднялось над нами. Она подула на него, и оно, к нашему изумлению и испугу, засветилось ярче, будто разгораясь. Забегая вперед, могу сказать, что в ту же ночь светящееся пятно пропало, и не оставило последствий на руке, а после похода я не нашел, как и все мои спутники, ни одного специалиста по электричеству, который смог бы объяснить встреченное нами явление. Оно так. и осталось загадкой и для нас, и для тех, кому мы об этом рассказали...
Всю ночь на 1 августа, весь следующий день и ночь бушевал ураган, лил ливень как из ведра, а густой туман, совершенно исключал возможность выхода на маршрут. Тем более что на нашем попечении было двое детей.
Не раз за время похода нам оказывали гостеприимство чабаны разных народов -- грузины, осетины, аварцы, даргинцы, лезгины и азербайджанцы. Но сейчас мы стали не столько гостями, сколько помощниками хозяев -- телохранителями их детей.
2 августа откуда-то из тумана, шатаясь от усталости, пришел Давид Ахмедов, спокойно, как к должному, отнесся к тому что с детьми все хорошо, и сказал медленно:
-- Два дня ничего не ел. Одиннадцать овец пропало. Одних унес ураган, других задрали медведи.
И помолчав, чтобы отдышаться после пути по мокрому склону, добавил:
-- Ваш переход по хребту рассчитан на тридцать дней. Сегодня -- двадцать седьмой. Погода теперь нескоро улучшится. Идти по хребту нельзя -- сдует, да и не видно, куда идти. Советую спускаться на Белоканы...
Да, в такую погоду по хребту не пойдешь. Надежды на быстрое улучшение погоды действительно не было, а впереди лежал не посещаемый никем район горы Гутон, который и при хорошей погоде отнял бы дня три...
Я уже настроился на финиш в этом году и наводил справки у охранника заповедника о Гутоне -- уже для будущего похода. Ибо в непогоду на перевале Ма-Мхол-Кутлаб я в деталях разработал новый маршрут по Восточному Кавказу, еще более длинный и включающий все вершины выше 4000 м вокруг бассейна громадной реки Самур, и три спутника для будущего похода уже были рядом со мной...
Шел 28-й день и 404-й километр похода в горах. Экспедиция прошла 337 км непосредственно по Главному Водораздельному хребту Восточного Кавказа. Участники преодолели траверсом 58 вершин -- прямо через их высшую точку или траверсом склона возле вершины -- и побывали на 72 перевальных точках.
В Дербенте мы получили письма от сошедших с маршрута.
Жора писал: "По пути Иван окреп... А я, хотите верьте, хотите нет, уже в Тбилиси понял, какую ошибку сделал, уйдя от вас. Извините, если сможете".
Виктор: "Добрался до Махачкалы без приключений, живой, но нельзя сказать, чтобы здоровый. Как мне не неприятно и не-удобно перед вами, но момент моего схода с маршрута, несмотря на все мои сомнения и колебания, был своевременным. В Гуниб я прибыл 31 июля со страшной зубной болью. А наутро всю щеку раздул флюс...". Толя: "... очень обидно, что не дотянул, и, честно говоря, все время как-то не по себе, что так получилось. У меня такое ощущение, будто в чем-то виноват. Хотя вина, конечно, есть. Раз сошел, то виноват, и очень неприятно сознавать, что поход закончен без меня".
Все задачи, стоящие перед экспедицией ВКЗ-68, мы выполнили. Можем сказать, что сейчас знаем Главный хребет Восточного Кавказа от Крестового перевала до перевала Мхол-Россо и хорошо представляем его до конца на востоке. В нашем отчете Центральному совету по туризму предложены классификационные нормативы нового класса горного туризма -- туристских траверсов. Нами разрабатываются рекомендации по технике и тактике передвижения на сланцах. Впервые также предложена классификация 158 перевалов Восточного Кавказа. Рекомендовано 15 маршрутов по Восточному Кавказу I-V категорий сложности как по классу долинно-перевального горного туризма, так и по классу туристских траверсов.
Экспедиция убедилась в полной пригодности сублимированных пищевых продуктов при длительной и тяжелой работе, которые могут быть рекомендованы самодеятельным туристским группам, идущим на маршруты высшей категории сложности, ибо зачастую только сублиматы при их легком весе дают возможность решаться на, казалось бы, невозможное. Конечно, для получения многих выводов помогло знание Восточного Кавказа по предыдущим походам.
Да, мы не дотянули в 1968 г. до полного траверса Главного Водораздельного хребта всего Восточного Кавказа -- от Казбека до Базар-Дюзи одним заходом. Для этого, наверное, экспедиция должна быть по силам равной образцу ВКЗ-52. Мы поищем такую команду и еще вернемся на ВКЗ хотя бы для того, чтобы пройти траверсом все незавершенное в Главном хребте и в его боковых отрогах, имеющих даже более высокие и не менее достойные вершины...
Генрих Анохин, "Ветер странствий", вып. 4, М., 1969
Сканирование: А. Щербатей, 2007
