Другъ мой, мистеръ Мэкэртней, отправившійся къ озеру Викторіи (Зоръ-куль), чтобы примкнуть къ пограничной комиссіи, уговаривалъ меня присоединиться къ нему, но я, имѣя намѣреніе изслѣдовать верховья Яркендъ-дарьи, откло нилъ его приглашеніе. Послѣ нѣсколькихъ дней совмѣстнаго пути, мы и разстались съ нимъ 30 іюля около Гуджатъ-бая, какъ полагали, на всегда, такъ какъ Мэкэртнею предстояло затѣмъ отправиться съ англійской комиссіей въ Индію. Онъ направился къ западу вдоль Тагдумбашъ-дарьи, а я къ югу вдоль Хунджуръ-аба и черезъ нѣсколько дней достигъ сѣверной подошвы Гинду-ку.
Въ продолженіи 12 дней я предпринималъ здѣсь разныя экскурсіи, изслѣдовалъ наиболѣе значительныя долины, которыя снабжаютъ водой р. Хунджуръ-абъ, и восходилъ на перевалъ того-же имени (4,810 метр.), чтобы окинуть взоромъ мѣстность до самаго Канджута, первое селеніе котораго лежитъ въ разстояніи всего 2 дней пути, - и взглянуть, какъ воды, вытекающія изъ подъ одного изъ ледниковъ, находящихся на перевалѣ" направляются частью въ Индійскій океанъ, а частью въ Яркендъ-дарью и Лобъ-норъ.
Пытался я также, но тщетно, пробраться черезъ перевалы Упрангъ, Кара-су и Илы-су къ верховьямъ Яркендъ-дарьи, называющейся здѣсь Заравшаномъ или Раскемъ-дарьей. Повсюду мнѣ говорили одно и тоже: добраться до рѣки можно въ нѣсколько дней, но перебраться черезъ нее лѣтомъ нигдѣ нельзя.
(Съ рисунка автора)
Узкое, глубокое ущелье Илы-су такъ было исковеркано послѣднимъ землетрясеніемъ, что стало недоступнымъ даже для яковъ, и пробраться черезъ него можно было лишь пѣш-комъ.
Итакъ, я попалъ въ глухой закоулокъ. Только къ западу открывались передо мной неизвѣстныя области Памира, я и рѣшилъ направить путь къ истокамъ Аму-дарьи.
Мы двинулись черезъ верхній Тагдумбашъ-Памиръ, - "голову хребтовъ" или "крышу міра" и 15 августа перешли черёзъ перевалъ Вахджиръ (4,936 м.), неподалеку отъ котораго водораздѣлъ. Воды направляются въ три стороны, такъ какъ здъсь берутъ начало одинъ изъ истоковъ Аму-дарьи, Пянджъ или Ваханъ-дарья, направляющаяся къ западу, и Тагдумбашъ-дарья, текущая на востокъ, a no южному склону Гинду-ку воды собираются въ русло Инда.
17 августа мы достигли Чакмактынъ-куля (огниво-озеро), откуда вытекаетъ рѣка Акъ-су (или Мургабъ).
Зная, что большая англо-русская комиссія, назначенная для проведенія пограничной линіи отъ озера Викторіи до Китайской границы, какъ разъ работала теперь въ Михманъ-джолы (дорога въ гости) - небольшой поперечной долинѣ, всего въ одномъ днѣ пути къ сѣверо-востоку, я не могъ отказать себѣ въ удовольствіи побывать тамъ.
Я,однако, не желалъ нагрянуть на занятыхъ разрѣше-ніемъ такихъ щекотливыхъ вопросовъ комиссаровъ врасплохъ, словно воръ ночью, и поэтому предварительно написалъ двумъ главнымъ комиссарамъ письмо, въ которомъ спрашивалъ, примутъ ли они меня. Получивъ отъ нихъ съ моимъ же курьеромъ любезныя приглашенія, я выступилъ 19 августа въ путь, къ вечеру того-же дня прибылъ въ Михманъ-джолы и разбилъ палатку на нейтральной почвѣ, между киргизской юртой русскихъ комиссаровъ и индійской палаткой англичанъ.
Русскій комиссаръ, генералъ Повало-Швыйковскій, губернаторъ Ферганы, былъ моимъ старымъ знакомымъ и покровителемъ, поэтому первый мой визитъ я считалъ долгомъ сдѣлать ему. Но попасть въ русскій лагерь можно было, только проѣхавъ черезъ англійскій, а тутъ перехватилъ меня мистеръ Мэкэртней, передавшій мнѣ приглашеніе къ обѣду отъ генерала Джерарда, главнаго англійскаго комиссара.
Такимъ образомъ, я очутился между двухъ огней. Единственнымъ средствомъ спасти свой нейтралитетъ было - сослаться на давнишнее знакомство съ русскимъ главнымъ комиссаромъ и на свой непрезентабельный костюмъ.
Генералъ Швыйковскій встрѣтилъ меня съ распростертыми объятіями, мы засидѣлись въ бесѣдѣ за полночь, й хозяинъ мой, не слушая моихъ протестовъ и ссылокъ на нейтралитетъ, велѣлъ поставить для меня чудесную юрту съ постелью. Я давно уже отвыкъ отъ такой роскоши.
(Съ наброска автора)
На слѣдующее утро я сдѣлалъ визитъ генералу Джерарду, который принялъ меня съ такимъ-же радушіемъ и тутъ-же перезнакомилъ со всѣми членами комиссіи. Ближайшимъ помощникомъ генерала былъ полковникъ Гольдипгъ, который за свои тригонометрическіе и астрономическіе труды при изслѣдованіи пограничныхъ областей Индіи, былъ награжденъ большой золотой медалью англійскаго Королевскаго ГеографическагоОбщества.Остальные члены: маіоръ Уохэбъ - топографъ, капитанъ Свайней, бѣгло говорившій по русски, докторъ Алькокъ - директоръ музея. въ Калькуттѣ и профессоръ Калькуттскаго университета, и, наконецъ, мой другъ, мистеръ Мэкэртней. Кромѣ того англичане привезли съ собой для производства съемокъ трехъ пундитовъ. Между русскими я нашелъ много знакомыхъ изъ Туркестана: полковника Залѣсскаго - астронома, капитана Скерскаго - новаго коменданта Памирскаго поста, и стараго зна менитаго топографа Бендерскаго, который исколесилъ всю западную Азію и былъ прикомандированъ къ посольству, отправленному русскими въ Кабулъ прй эмирѣ Ширъ-Алиханѣ, Ближайшими помощниками русскаго главнаго комиссара были: господинъ Панафидинъ, бывшій русскій консулъ въ Багдадѣ, гдѣ у насъ съ нимъ нашлись общіе друзья, и полковникъ Галкинъ, путешествовавшій по Восточному Туркестану и Или. Остальные члены: докторъ Вельманъ и четверо молодыхъ офицеровъ.
Эскортъ русскихъ составляли 40 казаковъ, военный оркестръ изъ 18 чел. и масса туземцевъ-джигитовъ и караванныхъ проводниковъ. У англичанъ было съ собою до 200 солдатъ индійской арміи, индусовъ, афридіевъ и канджутцевъ.
Я не стану касаться важныхъ задачъ комиссіи, упомяну только, что нельзя и представить. себѣ болѣе товарищескихъ и пріятныхъ отношеній, нежели отношенія, установившіяся между этими двумя лагерями, которые отстаивали столь противоположные интересы. Здѣсь всегда господствовало такое веселое, откровенно дружеское отношеніе, что посторонній человѣкъ, не предупрежденный заранѣе, ни за что не догадался бы, что тутъ въ сущности идетъ серьезная борьба интересовъ двухъ государствъ: русскимъ хотѣлось отодвинуть пограничную линію, какъ можно дальше къ югу, а англичанамъ, наоборотъ, къ сѣверу.
Русскіе устроили "офицерское собраніе" въ большой прекрасно убранной юртѣ, англичане - въ огромной изящной палаткѣ. Часто, то тѣ, то другіе приглашали своихъ иностранныхъ коллегъ на обѣдъ, что-же до меня, то я одинъ день бывалъ гостемъ русскихъ, другой англичанъ и находился въ самыхъ дружескихъ отношеніяхъ и съ тѣми и съ другими. Большинство офицеровъ говорили по французски, и вообще, по правдѣ сказать, оба государства не могли найти болѣе способныхъ, дѣльныхъ и образованныхъ людей для выполненія такой задачи, какъ проведеніе пограничной линіи на Памирѣ. Для меня-же, одиноко блуждавшаго въ пустыняхъ Азіи около 2 лѣтъ, было настоящимъ воскресеньемъ изъ мертвыхъ очутиться, словно по мановенью волшебнаго жезла, среди такого избраннаго общества.
Вскорѣ по моемъ прибытіи генералъ Швыйковскій далъ вечеръ. Въ 9 ч. явились англичане въ своихъ красивыхъ и практичныхъ мундирахъ. Передъ каждою изъ русскихъ юртъ стояли казаки съ факелами, бросавшими багровый отблескъ на берегъ Акъ-су.
(Съ фотографіи полковника Гольдишъ).
Гости собрались въ пріемной юртѣ изъ бѣлаго войлока. Внутреннве убранство ея состояло изъ восточныхъ матерій и пестрыхъ Кашгарскихъ ковровъ. Столъ ломился подъ обиліемъ бутылокъ съ европейскими винами и ликерами и подносовъ литого серебра съ фруктами - виноградомъ, апельсинами, грушами дюшессъ изъ собственнаго сада губернатора въ г. Маргеланѣ.
Мы размѣстились на мягкихъ и удобныхъ походныхъ стульяхъ и импровизированныхъ пуфахъ. Нѣкоторые изъ гостей сѣли за карты, но большинство предпочло живую, непринужденную бесѣду на разныхъ языкахъ. Военный оркестръ исполнилъ разнообразную программу, составленную изъ русскихъ мотивовъ, популярныхъ маршей и англійскаго гимна. Послѣ ужина генералъ при свѣтѣ факеловъ проводилъ своихъ гостей до ихъ лагеря.
29 и 30 августа, къ великому удовольствію нижнихъ чиновъ и киргизовъ, офицеры обоихъ лагерей устроили для нихъ грандіозное "тамаша" (зрѣлище). 29-го праздникъ начался стрѣльбой въ цѣль на разстояніи 250 шаговъ, въ которой приняли участіе и нѣкоторые изъ офицеровъ. Стрѣль-бище представляло великолѣпную, пеструю картину. Изъ индійскихъ солдатъ особенно выдѣлялись афридіи изъ области, расположенной около Пешавера, красивые, рослые молодцы съ воинственнымъ взглядомъ. Между ними еще сохраняется страшный обычай кровавой мести. Въ числѣ зрителей находился со своей свитой и афганскій комиссаръ, Гуламъ-Мохеддинъ-ханъ. Этотъ типичный афганецъ, представитель эмира Абдуррахмана, явился въ парадномъ одѣяніи, весь въ золотѣ и побрякушкахъ.
Генералы лично раздавали за стрѣльбу призы, состоявшіе изъ серебряныхъ чарокъ, серебряныхъ приборовъ (вилки, ножа и ложки), халатовъ, матерій, рублей и рупій. Затѣмъ генералъ Швыйковсюй предложилъ гостямъ роскошный завтракъ, на которомъ шампанское лилось рѣкою, и провозглашались тосты за все на свѣтѣ, даже за молюсковъ Индійскаго океана - спеціальность доктора Алькока.
(Съ рисунка автора)
Второе отдѣленіе разнообразной программы прошло также очень весело. Началось оно состязаніемъ въ силахъ. Двѣ партіи, по 8 человѣкъ въ каждой, изо всѣхъ силъ тащили каждая къ себѣ одинъ изъ концовъ веревки, стараясь перетянуть противниковъ. Сначала "тягались" казаки съ афридіями, и первые побѣдили, потомъ киргизы съ канджутцами, и опять побѣдила русская партія. Борьба между двумя послѣдними была особенно упорной и продолжителъной; зрители слѣдили за ея перепетіями съ напряженнымъ вниманіемъ.
Потомъ состоялся бѣгъ въ запуски, свободный и въ мѣш-кахъ, съ перепрыгиваньемъ, вѣрнѣе, перекувыркиваньемъ черезъ протянутую веревку, и бѣгъ въ запуски между "сіамскими близнецами", т. е. попарно связанными людьми. Затѣмъ канджутцы исполнили красивый воинственный танецъ съ саблями, напоминающій подобный-же танецъ у китайцевъ. Зрителей все время угощали разными прохладительными напитками и пуншемъ.
30 августа состоялись "скачки". Около 200?300 всадниковъ собрались на равнинѣ, около сосѣдняго Кызылъ-рабата. Дистанція была назначена въ 1 1/2 версты, и казаки обскакали индійскихъ кавалеристовъ на 2 минуты. Зато въ другомъ состязаніи ("lime cutting") побѣдителями оказались послѣдніе. Были установлены въ одну линію трое воротъ (столбы съ перекладинами); къ перекладинамъ подвѣсили картофелины, и наѣздники должны были, проносясь въ карьеръ подъ воротами, разсѣчь на всемъ скаку однимъ ударомъ сабли любую изъ картофелинъ пополамъ, что и удавалось многимъ.
(Съ рисунка автора).
Слѣдующій нумеръ (Filting at the ring) былъ еще труднѣе. Картофелины замѣнили желѣзными кольцами, 4 сантим. въ діаметрѣ; ихъ надо было, также на всемъ скаку, поддѣть и снять кончикомъ сабли. Это состязаніе велъ самъ генералъ Джерардъ, который, поймавъ два кольца, и остался побѣдителемъ.
Слѣдующій нумеръ - скачки на верблюдахъ и якахъ?вышелъ очень комичнымъ. Непривычные къ спорту верблюды съ дикимъ ревомъ ринулись галопомъ въ ряды зрителей, произведя не малый переполохъ. Яки, напротивъ, отнеслись къ дѣлу черезчуръ равнодушно и ни за что не хотѣли проникнуться праздничнымъ настроеніемъ. Двое изъ нихъ не двинулись съ мѣста, не смотря на то, что дубинки киргизовъ такъ и гуляли по ихъ бокамъ, одинъ тотчасъ-же повернулъ назадъ и отправился въ совершенно противоположную сторону, нѣкоторые потрусили въ разныя стороны, и только двое-трое направились съ спокойствіемъ философовъ по намѣченному пути.
На слѣдующій нумеръ смотрѣть даже было страшно, a участвовать въ немъ, навѣрное, и вовсе не сладко. 20 киргизовъ верхами двинулись въ одну сторону отъ зрителей, 20 въ другую и оставили между собою пространство приблизительно въ 260 метр. Затѣмъ, по данному знаку, они разомъ ринулись другъ другу на встрѣчу, столкнулись, причемъ нѣкоторымъ какъ-то удалось проскользнуть сквозь непріятельскій строй цѣлыми и невредимыми, большинствоже сшиблось, перепуталось, и образовалась настоящая каша. Диво, что пострадала всего на всего одна лошадь.
Только къ сумеркамъ успѣли закончить всю программу, и какъ только пестрая толпа всадниковъ направилась къ лагерямъ, поднялась вьюга, засыпавшая поле состязанія снѣгомъ.
Оба лагеря представляли замѣчательно живописную картину. Разбиты они были на ровномъ полѣ у подошвы конгломератовой террасы, на лѣвомъ берегу Акъ-су. Англичане со своими индусскими солдатами занимали шестьдесятъ бѣлыхъ палатокъ, русскіе - дюжину отличныхъ большихъ юртъ. Кругомъ расположились афганцы, караванные проводники разныхъ національностей и ваханцы. Въ общемъ выходила богатѣйшая картина, предлагавшая рядъ эскизовъ для изображенія сценъ изъ восточной народной жизни. Художникъ нашелъ-бы здѣсь неистощимый запасъ сюжетовъ. Даже такой диллетантъ въ живописи, какъ я, работалъ цѣлыми днями, - я, вѣдь, къ сожалѣнію, утратилъ свои фотографическіе аппараты въ пустынѣ.
Оба генерала участвовали на своемъ вѣку во многихъ жестокихъ схваткахъ, и генералъ Повало-Швыйковскій былъ неистощимъ по части разсказовъ и анекдотовъ изъ эпохи турецкой войны, а генералъ Джерардъ, знаменитый охотникъ на тигровъ, разсказывалъ много интереснаго о своихъ охотничьихъ приключеніяхъ. Въ теченіе своей службы въ Индіи онъ собственноручно убилъ 216 тигровъ. Самъ генералъ смотрѣлъ на охоту на тигровъ, какъ другіе смотрятъ на охоту на зайцевъ, - какъ на моціонъ, или пріятное препровожденіе времени, но въ разсказахъ его выступали моменты, по истинѣ захватывающіе, приковывавшіе вниманіе слушателей.
Каждый вечеръ въ 8 ч. казаки собирались на молитву, и въ разрѣженномъ воздухѣ гулко раздавались, въ исполненіи военнаго оркестра, торжественные задушевные звуки молитвъ и націоналънаго гимна. Тамъ и сямъ пылали костры, у которыхъ готовили себѣ ужинъ нижніе чины и прочій народъ, но костры погасали куда раньше, чѣмъ воцарялась тишина въ офицерскихъ палаткахъ.
(Съ рисунка автора)
Изъ-за быстро проносившихся облаковъ время отъ времени выглядывалъ мѣсяцъ, освѣщая обширную, открытую долину Акъ-су, которую съ сѣвера ограждаетъ хребетъ Императора Николая II съ высшей точкой, именуемой "пикомъ Сольсбюри", а съ юга хребетъ Мусъ-тагъ. Особенно эффектная картина получалась, когда мѣсяцъ скрывался зад плотными облаками, погружавшими лагерь во мракъ, и тогда какъ серебристый лунный свѣтъ обливалъ своимъ сіяньемъ вѣчные снѣга отдаленныхъ горъ.
Никогда еще эти пустынныя плато, по которымъ блуждаетъ только кучка полу дикихъ киргизовъ,не представляли такого зрѣлища, какъ теперь. Пожалуй, всѣ архары и пугливыя дикія козы съ недоумѣніемъ поглядывали со своихъ заоблачныхъ пастбищъ у снѣговой линіи на кипучую жизнь.смѣнившую безмолвный покой въ долинѣ Акъ-су. О томъ, гдѣ именно пройдетъ пограничная линія, раздѣляющая владѣнія англичанъ и русскихъ, они мало безпокоились. Людскіе интересы не подымаются до ихъ заоблачныхъ владѣній, гдѣ они дѣлятъ власть только съ вѣчными снѣгами.
Дни проходили, между тѣмъ, какъ часы, и я самъ удиви лся, когда начало сентября застало меня все на томъ же мѣстѣ, въ этомъ веселомъ обществѣ. Я много разъ порывался уѣхать, но оба гостепріимные генерала, расположеніе которыхъ я успѣлъ пріобрѣсть, уговаривали меня остаться еще день-другой.
Дѣлать нечего, пришлось прибѣгнуть къ "военной хитрости", такъ какъ важные дъла настоятельно призывали меня въ Кашгаръ. Въ одинъ прекрасный день я велѣлъ Исламъ-баю приготовить все къ выступленію, а самъ отправился проститься къ генералу Повало-Швыйковскому, причемъ сообщилъ ему, что караванъ мой готовъ уже выступить. Генералъ на это сказалъ, что мнѣ слѣдовало-бы переждать еще денекъ, - случится нѣчто очень замѣчательное. Военная хитрость моя не привела ни къ чему, я остался и не на денекъ, а на нѣсколько.
На слѣдующій-же день дѣйствительно случилось нѣчто очень замѣчательное, а именно получена была отъ лорда Сольсбюри телеграмма съ послѣдней станціи на сѣверной границѣ Индіи. Телеграмма содержала важную новость, что Англія приняла предложенныя русскими условія относительно проведенія границы.
Извѣстіе это было принято въ обоихъ лагеряхъ съ живѣй-шимъ удовольствіемъ. Всюду виднѣлись довольныя радостныя лица. Въ теченіе слѣдующихъ дней была воздвигнута пограничная пирамида отъ - IX до XII. Комиссія выполнила свою задачу, установила 'опредѣленную границу между русскими и англійскими владѣніями въ Памирѣ недалеко отъ Гинду-ку, и теперь можно было вернуться по домамъ.
Оставалось только одно. Члены комиссіи проработали вмѣств три мѣсяца подърядъ, и представителямъ двухъ государствъ нельзя-же было разстаться, не задавъ другъ другу прощальныхъ обѣдовъ. Я былъ торжественно приглашенъ на оба обѣда, и, такъ какъ подобные званые обѣды должны считаться въ числѣ диковинокъ Центральной Дзіи, то я ради нихъ съ удовольствіемъ пожертвовалъ еще двумя днями.
11 сентября состоялся русскій обѣдъ. Генералъ Джерардъ и я были посажены одинъ по правую, другой по лѣвую руку хозяина. Мой порядкомъ потертый дорожный костюмъ, безъ всякаго признака манжетъ или воротничковъ, рѣзко выдѣлялся среди парадныхъ мундировъ генераловъ, полковниковъ, капитановъ и дипломатическихъ агентовъ, мундировъ, украшенныхъ вдобавокъ орденами и медалями за храбрость. Но я, покидая Кашгаръ, не подозрѣвалъ, что попаду вътакое изысканное общество, и не взялъсъсобоюпараднаго костюма.
Я, впрочемъ, не унывалъ, а военные льстили мнѣ, увѣряя, что мой походъ по пустынѣ стоитъ иныхъ военныхъ походовъ.
Обѣдъ представлялъ рядъ гастрономическихъ сюрпризовъ, казавшихся прямо невѣроятными при мысли, что дѣло происходитъ у подножія Гинду-ку. Обильная закуска состояла изъ икры, консервовъ, швейцарскаго сыра, страсбургскихъ паштетовъ и прочихъ деликатессовъ. За обѣдомъ подавали, между прочимъ, раковый супъ, майонезъ изъ омаровъ, спаржу и проч. Единственное блюдо, не вызвавшее удивленія, было мороженое: льду было вдоволь на "Крышѣ міра".
Вина подавались не туркестанскія, а французскія. Шампанское на Памирѣ! Первый тостъ провозгласилъ хозяинъ за Императора Николая II и королеву Викторію. Второй тостъ былъ за эмира афганскаго; третій - за короля Швеціи и Норвегіи, который также имѣлъ на обѣдѣ своего представителя.
Оффиціальная часть праздника закончилась къ полуночи, когда англичане стали качать хозяина. Руки у нихъ были сильныя, а до потолкана "крыше міра" было высоко! Затѣмъ слѣдовалъ неоффиціальный оживленный эпилогъ, на вольномъ воздухѣ, вокругъ костра. Говорили рѣчи, пѣли пѣсни, покрываемыя громкимъ "ура" и англійской пѣснью: "For he is a jolly good fellow, that nobody can deny".
Ha слѣдующій день далъ обѣдъ генералъ Джерардъ; этотъ обѣдъ прошелъ такъ-же весело, и съ такимъ-же длиннымъ рядомъ тостомъ. Между прочимъ, капитанъ Свайней провозгласилъ горячій тостъ за дамъ, и кому-то пришла въ голову оригинальная идея заставить меня отвѣчать отъ имени этихъ отсутствующихъ дамъ. Я повиновался, закончивъ свой тостъ слѣдующими словами: "Если эти далекія дамы такъ-же любезны и гостепріимны, какъ ихъ мужья и женихи, съ которыми я имѣлъ удовольствіе познакомиться здѣсь, то онѣ навѣрное уже не земныя сущеста, а небесныя, и общество ихъ сулитъ рай здѣсь на землѣ".
По окончаніи обѣда насъ ждалъ пріятный сюрпризъ. Около самаго лагеря былъ разложенъ громадный костеръ, дрова для котораго были. доставлены спеціально на этотъ случай изъ Канджута, лежащаго по ту сторону Гинду-ку!
Костеръ зажгли, и пламя его озарило всю окрестность съ бѣлыми палатками.
При этомъ свѣтѣ представители всѣхъ народностей, подвластныхъ англичанамъ и входившихъ въ составъ ихъ эскорта, исполнили свои національные танцы; танецъ съ саблями произвелъ при заревѣ костра особенно сильное, почти жуткое впечатлѣніе. Мы созерцали зрѣлище, сидя на разставленныхъ полукругомъ стульяхъ и попивая пуншъ и другіе напитки, которые разносились слугами съ тюрбанами на головахъ.
13 сентября рано утромъ англійскіе пундиты сняли насъ всей группой, и затѣмъ начались крѣпкіе прощальные рукопожатья. Англичане направлялись къ югу черезъ проходъ Даркотъ въ Кашмиръ и дальше въ Индію, а русскіе къ сьверу. Генералъ Джерардъ послѣдовалъ за своимъ русскимъ коллегой, имѣя въ виду совершить путешествіе по Россіи, а лейтенантъ Майльсъ, стоявшій въ Гильгитѣ, получилъ позволеніе отправиться на Памирскій постъ. Въ этотъ день мы сдѣлали только 22 версты до киргизскаго аула Акъ-ташъ, гдѣ снова разбили лагерь и провели еще одинъ пріятный вечеръ.
Я не могъ принять любезнаго приглашенія генерала Повало-Швыйковскаго сопровождать его въ Маргеланъ, - это ужъ слишкомъ выходило изъ рамокъ моей программы. И какъ ни интересно было бы цѣлый мѣсяцъ путешествовать по Памиру при такихъ необычайныхъ условіяхъ и затъмъ присутствовать при торжественной встрѣчѣ, ожидавшей, какъ я зналъ, англійскаго гостя въ Маргеланѣ, я устоялъ противъ искушенія, вспомнивъ о томъ, что прибылъ сюда не ради удовольствія, и что мнѣ уже знакомъ тотъ путь, по которому направится генералъ.
Въ высшей степени заманчивымъ было и любезное приглашеніе генерала Джерарда отправиться вмѣстѣ съ англичанами и полковникомъ Гольдишъ въ Индію. Я не знаю, что привлекало меня въ данномъ случаѣ больше - самая страна, окутанная дымкой легендъ, или общество полковника, знаю только, что мнѣ очень трудно было преодолѣть это искушеніе, и я разстался съ полковникомъ, въ которомъ успѣлъ оцѣнить благороднаго, любезнаго и полнаго достоинствъ человѣка, съ чувствомъ живѣйшаго желанія поскорѣе встрѣтиться съ нимъ вновь.
Итакъ, чувство долга восторжествовало, и я направился къ востоку. Меня ожидало много дѣла въ пустыняхъ, около Лобъ-нора, въ Сѣверномъ Тибетѣ, да и почта изъ Швеціи, ждавшая меня въ Кашгарѣ, притягивала меня не мало. 14 сентября я сердечно распрощался съ обоими генералами и офицерами, которые скоро скрылись вдали, и направился со своимъ караваномъ къ пустыннымъ безмолвнымъ горамъ, составляющимъ восточную границу плато Памира.
Теперь всѣ эти событія - достояніе исторіи англо-русской политики въ Центральной Азіи. Оба государства стали теперь бокъ о бокъ на Памирѣ, гдѣ не осталось больше областей "безъ хозяина", никакихъ нейтральныхъ "буферовъ", и киргизы, такъ же, какъ и афганцы, не могутъ уже безъ паспорта переходить новую пограничную линію.
Послѣдняя-ли это была комиссія, окончательно-ли рѣшенъ вопросъ объ англо-русской границѣ въ Центральной Азіи? Можно надѣяться, но... судьба Пѣрсіи еще не рѣшена, да и какъ знать вообще, какія перемѣны несетъ съ собою будущее?
Я радъ, что былъ свидѣтелемъ этого замѣчателънаго событія въ политической исторіи Центральной Азіи, радъ не только потому, что событіе это имѣетъ историческое значеніе, но и потому, что провелъ эти дни въ дружескомъ общеніи съ такими прекрасными людьми, какихъ нашелъ въ членахъ комиссіи.
