11 января 1896 г. я оставилъ Хотанъ съ небольшимъ, тщательно подобраннымъ караваномъ, состоявшимъ изъ 4 людей и 3 верблюдовъ. Кромѣ того я взялъ съ собою двухъ ословъ, чтобы испытать ихъ пригодность для форсированнаго перехода по пустынѣ. Спутниками моими были: Исламъ-бай, Керимъ-Джанъ, тоже Ошскій уроженецъ, и два охотника Ахметъ Мергенъ и сынъ его Касимъ-ахунъ, которые помогали намъ въ розыскахъ послѣ крушенія въ пустынѣ нашего перваго каравана.
Наученные опытомъ перваго тяжелаго перехода, мы теперь знали, что снаряженіе экспедиціи должно быть по возможности несложнымъ и легкимъ. Поэтому мы на этотъ разъ взяли съ собой лишь самое необходимое, что все и составило три легкихъ вьюка для нашихъ трехъ отличныхъ верблюдовъ-самцовъ. Такимъ образомъ, еслибы намъ опять пришлось бросить караванъ на произволъ судьбы, потеря была-бы не такъ чувствителъна.
Главные наши пожитки и большую часть запаса китайскаго серебра мы оставили въ домѣ аксакала въ Хотанѣ, куда должны были рано или поздно вернуться. Провіанту мы взяли всего на пятьдесятъ дней, экспедиція наша между тѣмъ продолжалась .
четыре с половиной месяца, и мы немалое время должны были питаться чѣмъ пришлось изъ мѣстныхъ продуктовъ.
Намѣреніемъ моимъ было изслѣдовать Мазаръ-тагъ Пржевальскаго, затѣмъ отправиться къ востоку черезъ пустыню къ Керіи-дарьѣ и посѣтить по пути развалины древняго города, о которомъ мнѣ разсказывали въ Хотанѣ. Обратный путь я расчитывалъ сдѣлать, направившись къ югу по руслу Керіи-дарьи, и затѣмъ черезъ городъ Керію вернуться въ Хотанъ. Этотъ первоначальный скромный планъ разросся, однако, не на шутку, и вышла крупная экспедиція, богатая неожиданными важными открытіями, какъ читатель узнаетъ изъ слѣдующихъ главъ.
Худо было лишь то, что я не захватилъ съ собой китайскаго паспорта и разъ чуть было не попалъ изъ-за этого въ большую бѣду; но и это приключеніе окончилось благополучно. Составляя свой планъ, я и не помышлялъ, что намъ придется придти въ столкновеніе съ китайскими мандаринами.
Для моихъ вещей и инструментовъ понадобился одинъ ягданъ, для кухонныхъ принадлежностей другой; кромѣ того понадобилось нѣсколько переметныхъ сумъ для муки, хлѣба, риса, сушеной зелени, макаронъ, котловъ и кастрюль., сахару, чая, свѣчей, фонарей и пр. Наконецъ, мы взяли съ собой шубы и большой спальный мѣшокъ изъ козьяго мѣха, нѣсколько войлоковъ, два топора, двѣ лопаты, заступъ, оружіе и боевые припасы.
Такіе лредметы, какъ палатка и кровать, были сочтены излишней роскошью. Я спалъ, какъ и мои люди, въ продолженіе всего путешествія, завернувшись въ шубы, прямо на землѣ, даже зимою при 22° мороза. Въ топливѣ не предвидѣлось недостатка, да и весна была не за горамй.
Мой новый другъ Лю-даринъ полагалъ, что трехъ верблюдовъ было мало, и хотѣлъ на свой счетъ подкрѣпить караванъ еще двумя верблюдами и двумя людьми. Но я пуще всего-то и опасался обременить себя слишкомъ большимъ караваномъ и постарался отговорить его.
Лю-даринъ удовлетворился тѣмъ, что отправился впередъ насъ въ лежавшее на нашемъ пути селеніе Хазретъ-Султанъ, гдѣ и велѣлъ разбить большую красную палатку, открытую со стороны дороги; защитой отъ солнца служила выдающаяся крыша. Внутри палатка была убрана на китайскій манеръ стульями и столомъ и вся задрапирована красной матеріей.
На виду огромной массы народа мы побесѣдовали здѣсь часокъ, покурили, напились чаю и разстались. Ясѣлъ на своего отличнаго верховаго верблюда, и подъ звонъ колокольчиковъ мы продолжали путь къ сѣверу, слѣдуя по лѣвому берегу рѣки Юрунъ-кашъ, Въ теченіе четырехъ дней мы ѣхали по пустыннымъ мѣстамъ, прорѣзаннымъ лѣсными участками, пока не добрались до Исламъ-абада, послѣдняго населеныаго пункта на этомъ бервгу; здѣсь мы перебрались черезъ рѣку по хрѣпкому льду.
Въ ближайшемъ расположенномъ на правомъ берегу селеніи Тавекъ-кэль мы дали верблюдамъ отдохнуть день и сдѣлали послѣднія приготовленія къ экспедиціи. Передъ нами простиралась къ востоку полоса безплоднаго песку, шириною вдвое уже, нежели пройденная нами въ прошломъ году, отъ послѣдняго озера до русла Хотанъ-дарьи, и притомъ куда менѣе опасная. Мы знали, что песокъ здѣсь не образовывалъ такихъ мощныхъ толщъ, что всюду можно было дорыться до грунтовой воды и что тамъ и сямъ должны были попадаться и кусты тамариска и тополи.
Въ селеніи мы наняли двухъ проводниковъ, которые много разъ бывали на развалинахъ погребеннаго въ пескахъ города, ища тамъ золота и другихъ сокровищъ.
(Съ рисунка автора)
19 января мы покинули рѣку и направились прямо на востокъ, между барханами. Первые дни барханы были совсѣмъ ничтожные, всего въ 2?3 метра высоты; рѣдкая растительность также еще не прекращалась. На третій день высота бархановъ до.стигала уже 5?10 метр.; сами барханы образовывали цѣлую сѣть грядъ, расходящихся къ востоку и къ западу, къ сѣверу и югу; крупные склоны были обращены къ западу, къ югу и юго западу; скрещивающіеся барханы образовывали пирамидальныя нагроможденія.
Мы шли обыкновенно не больше 5 - 6 часовъ въ день, чтобы не переутомить животныхъ. Расположившись лагеремъ мы принимались за обычныя занятія: двое изъ людей рыли колодезь, двое другихъ выкапывали корни тамариска для костра, Исламъ-бай готовилъ мнѣ обѣдъ, а Керимъ-Джанъ разъвьючивалъ и убиралъ верблюдовъ.
Я самъ усаживался въ шубѣ и валенкахъ на войлочномъ коврѣ и дѣлалъ замѣтки, набрасывалъ эскизы, измѣрялъ углы падѣнія бархановъ, высоту ихъ, направленіе и пр., а затѣмъ направлялся къ колодцу, который къ тому времени почти всегда былъ уже вырытъ.
Въ первые дни мы находили воду на глубинѣ 2,41, 1,81 и 1,67. м.; температура-же воды равнялась 9 ?12°, Почва оказывалась промерзшей на 22 сантим. въ глубину. Вода въ колодцахъ на глубинѣ 1,67 м. была совершенно прѣсною какъ рѣчная. Замѣчательно, что и здѣсь, какъ въ области Яркендъ и Угенъ-дарьи, чѣмъ ближе къ самой рѣкѣ копали мы колодезь, тѣмъ солонѣе оказывалась въ немъ вода.
(Съ рисунка автора)
Скоро мы привыкли распознавать, стоитъ копать на даньюмъ мѣстѣ колодезь или нѣтъ. Если по близости растетъ свѣжій тамарискъ (юлгунъ) или тополь (тогракъ) и верхній слой чисто песчаный, влажный почти до самой поверхности, можно быть увѣреннымъ, что прѣсная вода покажется приблизительно на глубинѣ 2 метр. Мы только на такихъ мѣстахъ и разбивали лагерь, поэтому къ концу дневного перехода я всегда высылалъ впередъ кого нибудь изъ людей отыскать наиболѣе подходящее мѣсто для стоянки.
Мало по малу нагроможденія песку становились все выше, а самая мѣстность все пустыннѣе. 22 января высота бархановъ достигла 12 метровъ. Въ этой части иустыни Такла-маканъ мы нашли такія-же песчаныя образованія, какъ и въ западной части: мощныя гряды бархановъ, тянущіяся къ съверу или югу и, такимъ образомъ, параллельныя обѣимъ рѣкамъ Хотанъ и Керіи-дарьѣ.
Во впадинахъ между барханами мы обыкновенно находили кусты тамариска, тоже идущіе рядами съ сѣвера къ югу и отмѣчающіе мѣста, гдѣ грунтовая вода стоитъ ближе къ поверхности. Такъ называемые по туземному "даваны" или перевалы открывались въ зависимости отъ измѣненія нашего кругозора. Подымаясь на пологій западный склонъ давана, мы видѣли впереди на востокѣ не болѣе двадцати бархановъ. Но, когда мы достигали вершины перевала, взору открывался широкій видъ на мертвое пустынное море, и можно было насчитать до ста гребней бархановъ на востокѣ.
На гребнѣ каждаго перевала мы и дѣлали продолжительный привалъ, чтобы высмотрѣть въ какомъ направленіи можно найти наиболѣе удобный путь. Если впереди виднѣлся тамарискъ, мы направлялись прямо къ нему. Онъ то и дѣло нырялъ за барханами, но показывался опять. Часто онъ казался намъ совсѣмъ близехонько, ью добраться до него оказывалось не такъ-то скоро.
25 января высота бархановъ равнялась уже 16 м. Въ одной впадинѣ мы нашли два тополя съ засохшими, истрескавшимися стволами; вѣтви, однако, еще жили и готовились покрыться почками, но увы! не пришлосъ имъ дождаться этого, - наши верблюды и ослы общипали ихъ съ жадностью. Для животныхъ переходъ этотъ былъ настоящимъ курсомъ голодовки; хорошо еще, что время какъ разъ было такое, когда верблюды ѣдятъ мало, но зато кипятъ задоромъ, и все рвутся въ драку; черезъ нѣсколько дней пути они, однако, уходились и присмирѣли.
(Съ фотографіи Даллёфа)
Около полудня мы достигли впадины, гдѣ кётекъ, т. е. мертвый лѣсъ, или высохшія деревья стали попадаться въ изобиліи. Низкіе стволы и пни, сѣрые хрупкіе, какъ стекло, перекоробившіяся вѣтви, корни, выбѣленные солнцемъ - вотъ все, что осталось отъ прежняго лѣса. Лѣсъ этотъ шелъ вдоль впадины по направленію съ юга къ сѣверу и, безъ сомнѣнія, отмѣчалъ пересохшее русло рѣки - ясное дѣло - Керіи-дарьи.
(Съ фотографіи Даллёфа)
Какъ я уже имѣлъ случай отмѣтить, восточно-туркестанскія рѣки обыкновенно стремятся перемѣститься къ востоку.
Живыхъ тополей оставалось всего два-три; это были послѣдніе представители вымершаго рода, оставленные лицомъ къ лицу съ всеумерщвляющимъ пескомъ, какъ-бы брошенные товарищами, перемѣстившимися вмѣстѣ съ рѣкою къ востоку.
Для насъ эта полоса высохшаго лѣса представляла большое значеніе, такъ какъ проводники наши хорошо знали, что старый городъ, который они называли Такла-маканъ, расположенъ около восточнаго края этой лѣсной полосы. Судя по поверхности почвы, они заявили, что мы уже недалеко отъ развалинъ, въ чемъ убѣждали насъ и найденные нами здѣсь глиняные черепки. Мы расположились на привалъ. Вырывъ колодезь и найдя воду на глубинѣ 2,02 м., мы послали проводниковъ отыскивать самыя развалины.
Люди тѣмъ временемъ взяли одного изъ верблюдовъ и черезъ нѣкоторое время вернулись съ цѣлымъ вьюкомъ топлива, набраннаго въ мертвомъ лѣсу. Въ этотъ вечеръ и ночью мы и наслаждались тепломъ отъ двухъ чудесныхъ костровъ; огонь былъ далеко не лишнимъ, такъ какъ температура доходила до 16?20 градусовъ мороза.
24 января, оставивъ нашъ лагерь на мѣстѣ, мы всѣ отправились къ развалинамъ съ лопатами и топорами. Я ѣхалъ на своемъ славномъ верблюдѣ. Ѣхать пришлось, впрочемъ, недалеко, развалины оказались совсѣмъ близехонько.
Изъ всѣхъ урочищъ Восточнаго Туркестана, гдѣ мнѣ до сихъ поръ пришлось побывать, ни одно не было похоже на этотъ оригинальный городъ, остатки котораго лежали теперь передъ нами. Обыкновенно мѣстныя развалины представляютъ остатки стѣнъ и башенъ изъ сырца или въ лучшемъ случаѣ изъ обожженнаго кирпича. Здъсь-же всѣ дома были построены изъ дерева (тополя), и не было и слѣда каменныхъ или глиняныхъ построекъ. Весь типъ города оказывался инымъ, хотя планъ расположенія домовъ во многомъ и напоминалъ современныя постройки.
Большинство жилищъ представляло форму небольшого квадрата, заключеннаго внутри квадрата побольше, или прямоугольниковъ, раздѣленныхъ переборками на нѣсколько небольшихъ помѣщеній.
Отъ нихъ остались теперь лишь столбы въ 2?3 метра высоты, съ заостренными верхушками, истрескавшіеся, изъѣденные вѣтромъ и пескомъ, твердые, но тѣмъ не менѣе хрупкіе, какъ стекло, и разлетающіеся въ дребезги отъ удара.
Такихъ остатковъ домовъ насчитывались здѣсь сотни. Изъ расположенія ихъ нельзя, однако, было вывести заключевія о планѣ города, или опредѣлить улицы, базары или открытыя площади. Причиною то, что весь городъ цѣликомъ, занимающій обширную площадь въ 3?4 килом. въ поперечникѣ, погребенъ подъ высокими барханами. Лишь остатки тѣхъ изъ домовъ, которые были расположены на возвышенностяхъ первоначальной поверхности, или приходились теперь во впадинахъ между барханами, высовываются изъ песку.
Пытаться отрыть что нибудь изъ подъ сухого песку - безнадежный трудъ. Песокъ тотчасъ же осыпается назадъ и снова заполняетъ копаемую яму. Надо снести цѣликомъ весь барханъ, чтобы обнажить то, что скрывается подъ нимъ, a это не по силамъ человѣческимъ. Лишь бураны способны кое-что сдѣлать. Мнѣ, однако, посчастливилось наткнуться на такія находки, которыя помогли мнѣ составить понятіе относительно общаго характера древняго города.
Отъ одной постройки, которую люди называли" будхана", или храмомъ Будды, уцѣлѣли между вертикальными столбами стѣны, вышиною приблизительно въ метръ. Стѣны были заплетены изъ камыша и обмазаны глиной, смѣшанной съ рубленой соломой. Какъ съ наружной, такъ и съ внутренней стороны, тонкія стѣнки эти были кромѣ того покрыты бѣлой штукатуркой.
Самая штукатурка была украшена живописью, изображавшею полуодѣтыя колѣнопреклоненныя женскія фигуры, со сложенными, какъ на молитву, руками; черные волосы ихъ были закручены въ узелъ на макушкѣ головы; брови сходились надъ переносьемъ, носившимъ такую-же мѣтку, какая и до сихъ поръ въ обычаѣ у индусовъ.
Были тутъ изображены и мужчины съ черными бородами; арійскій типъ ихъ сразу бросался въ глаза; одѣянія-же напоминали современныя персидскія. Затѣмъ были здѣсь изображенія собакъ, лошадей, кораблей, качающихся на волнахъ, - картина, производившая своеобразное впечатлѣніе среди этой песчаной пустыни! Наконецъ, на одной фрескѣ находился рядъ оваловъ, и въ каждомъ изображеніе сидящей женщины съ четками въ рукахъ. Особенно-же изобиловала эта стѣнная живопись изображеніями цвѣтовъ лотоса.
Увезти кусокъ такой стѣны было невозможно. Самая то стѣна выдержала-бы путешествіе, но штукатурка съ живописью разсыпалась-бы въ прахъ. Я поэтому лишь срисовалъ узоры и нѣкоторыя изображенія и отмътилъ размѣры и цвѣта.
Отрывая изъ подъ песку верхнія части стѣны, мы нашли клочекъ бумаги, съ непонятной для насъ надписью, большей частью хорошо сохранившеюся. Кромѣ того мы нашли гипсовый слѣпокъ съ человѣческой ноги въ натуральную величину, изобличавшій, какъ и живопись, руку тонкаго мастера. Видимо, нога эта принадлежала статуѣ Будды, и предположеніе людей, что мы находимся въ древнемъ буддійскомъ храмѣ, было весьма правдоподобно. О томъ-же говорили мѣстоположеніе развалинъ на возвышеніи и живопись на стѣнѣ, изображавшая молящіяся фигуры.
Больше тутъ искать нечего было, и мы перешли къ развалинамъ другой постройки. Наружныя стѣны ея были разрушены, да и изъ столбовъ уцѣлѣло немного. На верхушкахъ двухъ изъ нихъ, повыше другихъ, были четыреугольныя отверстія, которыя въ связи съ другими примѣтами обнаруживали, что домъ былъ двухъэтажный, или, какъ персидскія жилища и вообще многіе дома въ Хотанѣ, Каргалыкѣ и Яркендѣ, обнесенъ вокругъ крыши галлереей или балкономъ. Здѣсь-же, въ неглубокомъ пескѣ наши лопаты отрыли цѣлую массу гипсовыхъ горельефныхъ фигуръ, величиною въ 1?2 десим., съ плоской изнанкой; ясно было, что это были лѣпныя стѣнныя украшенія. Изображали онѣ частью сидящихъ Вуддъ съ головой на фонѣ лепестка лотоса или окруженною сіяньемъ, частью стоящихъ Буддъ, у которыхъ одна рука была опущена внизъ, а другая прижата къ груди; широкія одѣянія спадали богатыми складками, рукава спускались очень низко, а воротъ одъянія былъ вырѣзанъ и позволялъ видѣть ожерелье на шеѣ.
Лица были почти круглы, волосы закручены узломъ на макушкѣ, уши очень длинные, отвислые, какъ и у современныхъ изображеній буддійскихъ божествъ, миндалевидные глаза поставлены косо; голову окружало кольцо въ видѣ сіянья.
Остальныя фигуры изображали женщинъ съ обнаженною грудью и дугообразной гирляндой на головѣ. Наконецъ, мы нашли еще много разнообразныхъ фризовъ, обломковъ коллонъ, карнизовъ и цвѣтовъ - все изъ гипса. Всв эти находки были разсортированы, сдѣланъ строгій выборъ, и кое что я взялъ съ собой.
Еще въ нѣсколькихъ домахъ нашли мы разную мелочь, напримѣръ, длинный рѣзной деревянный карнизъ (я срисовалъ узоръ), шелковичную куколку, ось отъ колеса, повидимому, отъ прялки или тому подобнаго орудія, черепки и ручки отъ глиняныхъ кувшиновъ, хорошо сохранившуюся простую спираль или деревянный винтъ и жерновъ изъ порфира, почти въ два аршина въ діаметрѣ.
Между многими барханами виднѣлись еще слѣды садовъ.
(Съ рисунка автора)
Пни обыкновенныхъ тополей тянулись рядамй, показывая, что тутъ шли нѣкогда тѣнистыя аллеи. Росли здвсь когда-то и абрикосовыя и сливовыя деревья.
Итакъ, этотъ погребенный въ песчаной пустынѣ городъ лежалъ во время оно на берегу Керіи-дарьи, и вдоль его домовъ и храмовъ струились воды арыковъ. Подъ самымъ городомъ, по берегамъ рѣки, росли великолѣпные лѣса, подобные нынѣ растущимъ по берегамъ Керіи-дарьи; въ лѣтнія жары жители города наслаждались тѣнью въ своихъ фруктовыхъ садахъ. Здѣсь-же текли мощные потоки, которые могли приводить въ движѣніе тяжелые жернова. Здѣсь процвѣтали шелководство, садоводство и промышленность, здѣсъ жилъ народъ, умѣвшій художественно, со вкусомъ украшать свои жилища и храмьт.
Въ какое время былъ обитаемъ этотъ таинственный городъ? Когда цвѣли здѣсь въ послѣдній разъ абрикосовыя деревья, когда пожелтѣли на вѣкъ вершины тополей? Когда замолкло журчанье ручьевъ, приводившихъ въ движеніе жернова, когда были покинуты своими обитателями послѣднія жилища въ этомъ царствѣ пустыни?
Что за народъ жилъ здѣсь, на какомъ языкѣ говорилъ, откуда взялся, какъ долго процвѣталъ его родной городъ и куда онъ ушелъ отсюда, увидѣвъ, что здѣсь нельзя дольше оставаться? Сейчасъ я не могу отвѣтить на эти вопросы,' но послѣ тщательнаго изученія предмета еще вернусь къ нимъ.
Мои проводники называли этотъ городъ Такла-маканъ, мы и сохранимъ за нимъ это названіе, такъ какъ съ нимъ связано множество загадокъ, вопросовъ и задачъ, разрѣшеніе которыхъ дѣло будущаго. До сихъ поръ никто и не подозрѣвалъ о существованіи этого города. Кто могъ въ самомъ дѣлѣ думать, что въ сердцѣ пустыни Гоби, въ той ея части, которая является пустыннѣйшею изъ всѣхъ пустынь земли, находятся развалины большихъ городовъ и остатки богатои культуры?
И вотъ, я стоялъ тутъ, посреди обломковъ минувшаго, среди развалинъ домовъ, въ которыхъ хозяйничали теперь лишь песчаные бураны! Я стоялъ здѣсь, словно принцъ въ очарованномъ лѣсу, я нарушилъ тысячелѣтній сонъ города, пробудилъ его къ новой жизни въ человѣческомъ знаніи.
Если на всѣ приведенные выше вопросы отвѣтить трудно, то можно, по крайней мѣрѣ, съ полной увѣренностью сказать, что такого художественнаго развитія, какое обнаруживаютъ описанные выше памятники искусства, нельзя найти у населяющихъ нынѣ Восточный Туркестанътюркскихънародовъ. Нѣтъ также сомнѣнія въ томъ, что городъ былъ буддійскій, и мы можемъ поэтому съ полной достовѣрностью сказать, что онъ древнѣе 700 года, т. е. года вторженія въ Туркестанъ арабовъ подъ предводительствомъ Кутейбы-ибнъ-Муслима.
Если присоединить къ этому заключенія, которыя можно вывести на основаніи сдѣланныхъ мною находокъ и собранныхъ мною матеріаловъ по изслѣдованію скорости передвиженія бархановъ, мы получимъ частью историческія данныя, частью чисто геологическія опредѣленія времени, достаточныя для приблизительнаго вычисленія срока, какой понадобился пескамъ, чтобы удалиться отъ города къ юго-западу до тѣхъ предѣловъ, гдѣ находятся нынѣ крайніе барханы, приближающівся къ западной подошвѣ Кунь-луня.
(Съ рисунка автора)
Изъ того обстоятельства, что и дерево и рѣзьба на немъ такъ хорошо сохранились и что камышъ, изъ котораго были сдѣланы стѣны, до сихъ поръ еще оказывался лакомой пищей для верблюдовъ и ословъ, нельзя выводить заключенія, что городъ сравнительно недавняго ироисхожденія. Противъ такого предположенія говоритъ медленностъ передвиженія песковъ; кромѣ того, я уже упоминалъ выше, что сухой, мелкій песокъ обладаетъ извѣстной способностью сохранятъ органическія тѣла отъ гніенія.
Въ этихъ областяхъ господствуютъ сѣверо-восточные и восточные вѣтры, которые бываютъ особенно сильны въ апрѣлѣ и маѣ. Они-то и подымаютъ большинство "кара-бурановъ" или черныхъ бурь, во время которыхъ тучи песку и пыли превращаютъ день въ ночь. Въ мартѣ и іюнѣ къ нимъ присоединяются "сарыкъ-бураны", т. е. желтыя бури; эти послабѣе, но тоже обладаютъ значительной силой передвиженія. Въ теченіе остальныхъ мѣсяцевъ вѣтры дуютъ гораздо рѣже исъ разныхъ сторонъ.
25 января я констатировалъ, что барханъ въ теченіе 45 минутъ былъ передвинутъ довольно сильнымъ юго-западнымъ вѣтромъ на 11.9 сантим. къ сѣверо-востоку. Ночью вѣтеръ перемѣнился, и барханъ снова передвинулся къ юго-западу на 91 сантим. въ теченіе девяти часовъ.
Если предположить, что сильный сѣверо-восточный вѣтеръ дуетъ въ теченіе всего 24 дней въ году, притомъ цѣлый день безпрерывно и въ теченіе дня передвигаетъ барханъ на 2 метра къ юго-западу, въ годъ барханъ передвинется приблизительно на 60 м. Такимъ образомъ понадобилось-бы тысячу лѣтъ для того, чтобы барханъ достигъ того пункта на югѣ, куда заходитъ песокъ теперь.
Къ этому надо прибавить, что я беру максимальное число бурановъ въ году и опредѣляю этимъ лишь минимальную древность города, но такъ какъ барханы не двигаются прямо къ югу, а къ юго-западу?
то это обстоятельство еще прибавляетъ городу лѣтъ 600.
Если-же еще принять во вниманіе менѣе сильные вѣтры, которые дуютъ въ обратномъ направленіи, то придется накинуть еще лѣтъ 600. Но къ этой темѣ я еще вернусъ, когда разработаю привезенный мною матеріалъ, метеорологическіе журналы и пр., и когда въ рукахъ у меня будутъ точныя цифры.
Наконецъ, можно съ увѣренностью утверждать, что жители города, исповѣдовавшіе буддійскую религію, были арійскаго происхожденія. Вѣроятно, они явились изъ Индостана и, можетъ быть, и подали поводъ къ многочисленнымъ легендамъ о народахъ Тогда-рашидъ, Нокта-рапшдъ, противъ которыхъ по преданіямъ воевалъ Сеидъ Арсланъ (Урданъ Падишахъ). Можетъ быть, и этотъ городъ процвѣталъ въ одно время съ Буразаномъ.
Въ связи съ этимъ я хочу сказать нѣсколько словъ о самыхъ барханахъ. Основаніе ихъ имѣетъ первоначально форму полумѣсяца; выпуклая сторона его и пологій склонъ бархана приходятся съ навѣтренной стороны, вогнутая же сторона и крутой ея склонъ подъ вѣтромъ. Съ подвѣтренной-же стороны приходятся и рога полумѣсяца, понижающіеся и заостряющіеся къ концамъ.
Въ области сплопіного песку эта первоначальная форма искажается: барханы сливаются одинъ съ другимъ, но строеніе ихъ всегда одинаково, и на всемъ переходѣ сохраняется одна и та же форма. Подвѣтренный склонъ падаетъ всегда подъ угломъ 33°; уклоненія бываютъ развѣ весьма незначительныя. Навѣтренный склонъ падаетъ подъ углами отъ 20 °до 1°, и даже до 0° и?10°, другими словами, навѣтренный склонъ часто представляется нависшимъ у гребня бархана. Если начать рыть яму у подножія подвѣтренняго склона, то сверху тоже начинается осыпаться песокъ, и мало по малу образуется борозда до самаго гребня.
Такъ какъ песокъ здѣсь спрессованъ силою вѣтра особенно плотно, то по достиженіи линіи гребня здѣсъ обнаруживается двоякая внутренняя структура, соотвѣтствующая склонамъ бархана и выражающаяся въ расположбніи песка параллельно этимъ склонамъ. Эта структура подобна спайности кристалла и проходитъ черезъ весь барханъ.
Тонкая красивая рябь на поверхности бархана является вторичной поверхностной структурой, совершенно независящею отъ внутренней. Эта мелкая рябь, при средней скорости вѣтра 24 сантим. въ часъ, движется впередъ съ гораздо большею скоростью, нежели самый барханъ, такъ какъ образуетъ эту рябь движимый вѣтромъ летучій песокъ. Когда этотъ летучій песокъ достигаетъ линіи гребня, то пересыпается на подвѣтренную сторону, гдѣ вообще всегда и бываетъ болѣе рыхлымъ, такъ какъ осѣдаетъ лишь въ силу собственной тяжести, а не прессуется давленіемъ вѣтра.
Взобраться на такой подвѣтренный склонъ съ верблюдами невозможно, и, встрѣчая на пути барханъ, обращенный къ вамъ подвѣтреннымъ склономъ, вы должны обходить его. Въ промежуткахъ между барханами песокъ также рыхлъ, и ноги верблюдовъ уходятъ въ него иногда на 2 десим. Мы и старались всегда, по возможности, держаться линій гребней, такъ какъ тамъ ноги животныхъ уходили въ песокъ не болѣе, какъ на 1 сантим.
Такъ часто упоминавшіеся вначалѣ "даваны" суть нагроможденія безчисленныхъ подобныхъ бархановъ и, повидимому, простираются во всю ширину пустыни. Каждый даванъ съ примыкающими впадинами имѣетъ около 2 килом. ширины. Общій профилъ мѣстности представляетъ зубчатую волнистую линію, - зубьями служатъ барханы, а волнами нагроможденія.
Вѣроятно, эти послѣднія находятся въ извѣстной зависимости отъ конфигураціи поверхности, и такъ какъ они въ этой части пустыни расположены на сѣверѣ и на югѣ, то весьма возможно, что они или пріурочены къ прежнимъ русламъ рѣкъ, или что песокъ преимущественно громоздйлся на такихъ полосахъ поверхности, которыя не затоплялись въ то время, когда рѣки мѣняли свои русла.
Въ старомъ городѣ распростились съ нами наши проводники, ставшіе ненужными, и повернули назадъ по нашимъ слѣдамъ съ тѣмъ, чтобы останавливаться на привалы около вырытыхъ нами колодцевъ.
26 января мы прошли 8 давановъ, самое большее 26 м. высоты; подъ вечеръ нашли воду на глубинѣ 1.87 м.
На слѣдующій день песокъ сталъ глубже, идти становилось все труднѣе, но мы всетаки прошли 8 давановъ. Переваливъ черезъ восьмой, мы нашли во впадинѣ массу кустовъ тамариска и умираюшаго камыша, что весьма и соблазняло насъ разбить лагерь, хотя мы и прошли въ этотъ день еще немного. Къ востоку высился колоссальный даванъ, казавшійся въ туманѣ далекою горою.
Посовѣтовались и рѣшили, однако, посмотрѣть, что будетъ за этимъ даваномъ. Высота его равнялась 40 м., и переходъ черезъ него оказался страшно труднымъ. Люди удали духомъ, верблюды еле брели, ослы порядкомъ отставали.
Наконецъ, мы достигли гребня. Вотъ такъ сюрпризъ! Впереди ни одного давана больше! Далеко-то, впрочемъ, мы не могли видѣть изъ за пылънаго тумана, носившагося въ воздухѣ послѣ послѣдняго бурана. Скоро мы наткнулись на слѣдъ лисицы, нашли мертвую утку; кусты тамариска и другіе растенія пустыни попадались все чаще. Мы съ радостью замѣчали, какътолща песку становилась все тоньше; вотъ показались слѣды лошадей и людей, мы вышли на равнину, поросшую тополевымъ лѣсомъ, наткнулись на брошенный шалашъ, состоявшій изъ крыши, покоящейся на нѣсколькихъ столбахъ и, наконецъ, расположились на ночлегъ на берегу, около скованной толстымъ льдомъ Керіи-дарьи.
