29 іюня мы съ зари были уже на ногахъ, и мой мирный пріютъ въ саду опустѣлъ. Привели лошадей и принялись ихъ вьючить. Нѣкоторыя изъ лошадей стали за долгій срокъ отдыха норовистыми и пугливыми, такъ что въ теченіе первыхъ дней путешествія каждую пришлось везти въ поводу особому человѣку.
Пока люди снаряжали караванъ, я отправился проститься съ Лю-дариномъ и подарилъ ему золотые часы, купленные мною у одного богача купца изъ Ладака. Военный начальникъ города, подарившій мнѣ чудесный коверъ для моей палатки, получилъ отъ меня все ненужное намъ боевое снаряженіе и револьверъ. Алиму-ахуну, моему хозяину, я вручилъ часы и халатъ, а всѣмъ людямъ, оказавшимъ намъ разныя услуги, сдѣлалъ денежные подарки.
Татаринъ Рафиковъ взялъ на себя отправку въ Швецію моихъ археологическихъ коллекцій, шкуры дикаго верблюда и массы купленныхъ въ Хотанѣ ковровъ. И, благодаря его стараніямъ, а также заботамъ генеральнаго консула Петровкаго, всѣ эти вещи въ полной цѣлости достигли мѣста назначенія.
Только въ 10 ч. утра все было готово, и длинный караванъ изъ 20 лошадей и 30 ословъ, сопровождаемыхъ цѣлой толпой слугъ пѣшкомъ и верхомъ, выступилъ изъ города и направился къ востоку.
Черезъ какой-нибудь часъ мы были на лѣвомъ берегу Юрунъ-каша. Рѣка теперь имѣла совсѣмъ иной видъ, нежели мѣсяцъ тому назадъ, когда мы безъ малѣйшаго затрудненія переѣзжали черезъ ея единственное русло. Теперь она дѣли-лась на четыре рукава, изъ которыхъ ближайшій къ правому берегу былъ наиболѣе многоводный. Вода прибывала съ такой силой, что почва дрожала подъ нашими ногами. Наканунѣ я, измѣряя притокъ воды, нашелъ, что онъ равняется 360 куб. м. въ сек. Сегодня уровень воды, къ счастью, понизился на 35 сантим. Тѣмъ не менѣе пришлось прибѣгнуть къ услугамъ 20-ти "сучи", которые прежде всего переправили лошадей, навьюченныхъ продовольственными запасами, палаткой и менѣе хрупкими вещами. Низкій щебневый островъ въ руслѣ ограничивалъ послѣдній самый трудный для переправы рукавъ. Тутъ стояла къ услугамъ путешественниковъ неуклюжая лодка, напоминавшая формою длинный, тяжелый, угловатый ящикъ. Я помѣстился въ ней со всѣми своими ящиками, содержавшими болѣе хрупкія вещи, и съ Джолдашемъ, находившимъ переправу въ такой валкой лодкѣ крайне непріятною. Вода была мутная; температура ея равнялась 14.4° (температура воздуха въ 1 часъ пополудни 24°).
Миновавъ Юрунъ-кашскій базаръ, мы проѣхали цѣлый рядъ селеній, утопавшихъ въ лѣтней роскошной зелени, и черезъ безчисленное множество арыковъ, наполненныхъ до краевъ полою водою изъ рѣки.
Проведя ночь въ прекрасномъ домѣ въ Сампулѣ, мы 30 іюня миновали послѣднія юговосточныя селенія хотанскаго оазиса. Около Котасъ-лянгара (постоялый дворъ яка) протекалъ послѣдній арыкъ этой оросительной системы, и тутъ-же растительность разомъ прекращалась, словно ошпаренная кипяткомъ. Ни единой былинки не переходило черезъ границу искусственно орошенной области. Передъ нами разстилался твердый, желтый, съ пологимъ подъемомъ и совершенно безплодный.сай, образующій переходную ступень между пустыней и горами, и знакомый уже намъ по областямъ Копы и Соургака.
Между этою полосой сая, являющагося собственно щебневымъ конусомъ у подошвы хребта, и песчаною пустынею мы нашли узкую и прерывающуюся полосу оазисовъ и караванныхъ путей. Сай прорѣзывается небольшими рѣчками, текущими по глубокимъ русламъ съ сѣверныхъ склоновъ Кунь-луня. Главнѣйшія изънихъ, которыя намъ предстояло перейти: Уллугъ-сай, Керія-дарья, Нія-дарья, Толанъ-ходжа, Бостанъ-тогракъ, Мольджа и Кара-муранъ.
Въ тѣхъ мѣстахъ, гдѣ рѣки эти выступаютъ изъ горъ, находятся небольшія селенія, жители которыхъ сѣютъ ячмень и кромѣ того занимаются скотоводствомъ. Такимъ образомъ можно различить три типа оазисовъ въ Восточномъ Туркестанѣ: оазисы, идущіе по теченію рѣкъ, оазисы, лежащіе у границъ пустыни и орошающіеся искусственными арыками, - къ этимъ оазисамъ принадлежатъ всѣ города - и, наконецъ, оазисы, находящіеся около пунктовъ выхода рѣкъ изъ горъ, и также очень богатые травяной растительностью.
Въ Котасъ-лянгарѣ мы сдѣлали небольшой привалъ, чтобы напоить караванныхъ животныхъ. Здѣсь-же простились съ нами аксакалъ Мирза-Искандеръ, и вся кавалькада провожатыхъ изъ Хотана. Первый захватилъ мою кореспонденцію, и отнынѣ я не могъ уже больше сообщаться съ Европой. Только въ Пекинѣ разорванная связь возобновилась.
Въ теченіе слѣдующихъ дней мы ѣхали по чудеснымъ, прохладнымъ областямъ около подошвы хребта, черезъ се ленія Хаши, Чакаръ и Нура до Дортъ-имамъ-Себулла по близости Полу. Первоначально я намѣревался отсюда же попытаться пробраться на Тибетское нагорье, но это оказалось невозможнымъ, такъ какъ необычайный разливъ Керіи-дарьи преградилъ узкую, трудную горную дорогу.
(Съ рисунка автора)
Другого не оставалось, какъ снова спуститься къ сѣверу на большой караванный трактъ, котораго мы и достигли около Керіи. Тутъ мы остановились на 4 дня и лишь здѣсь могли переправиться черезъ рѣку.
Черезъ Ой-тогракъ и Аврасъ добрались въ три дня до Ніи, небольшого городка съ 500 уйлыками (домами); управляли имъ бекъ, два юзъ-баши и четыре онъбапи. Оазисъ орошается водами Уллугъ-сая или Ніи-дарьи; когда рѣка пересыхаетъ, прибѣгаютъ къ прудамъ, но запаса воды въ нихъ хватаетъ ненадолго, и остальное время года приходится довольствоваться колодцами, глубиною до 5?6 саженъ и съ хорошей, прѣсной водой. Заниматься земледѣліемъ здѣсь поэтому нелъзя, и мѣстные сады значительно бѣднѣе, нежели въ другихъ оазисахъ.
Значеніе Ніи собственно въ томъ, что въ двухъ дняхъ пути отъ нея къ сѣверу лежитъ въ пескахъ мазаръ Имама Джафаръ-Садыка, который ежегодно, особенно въ концѣ лѣта и осенью, привлекаетъ до 3?4 тысячъ богомольцевъ. Послѣдніе приносятъ сюда, какъ и на могилу Урданъ-Падишаха, дары натурой и деньгами, идущіе на содержаніе мазара, пяти шейховъ и прочихъ служителей святыни. Мазару принадлежатъ между прочимъ до 4,000 овецъ, пасущихся въ лѣсахъ Ніи-дарьи. Недалеко къ сѣверу отъ мазара рѣка изсякаетъ въ пескахъ, образовавъ сначала небольшое озеро, снабжающее мѣстечко водой.
Изъ Ніи, которую мы оставили 18 іюля, мы направились снова вдоль подошвы горъ, черезъ Чижганъ-лянгаръи Юлгунъ-булакъ къ рѣкѣ Толанъ-ходжа, глубоко врѣзавшейся въ конгломераты. По дорогѣ туда съ нами приключилась непріятность. Исламъ-бай, ѣхавшій нѣсколько впереди, привязалъ свою лошадь, а самъ прокрался по балкѣ къ стаду пасшихся антилопъ и выстрѣлилъ въ нихъ. Убить онъ никого не убилъ, а нашихъ вьючныхъ лошадей перепугалъ такъ, что они опрометью кинулись по сильно пресѣченной и поросшей кочками степи и скоро исчезли изъ вида.
Къ счастью, лошадь, навьюченную ящиками съ моими дорогими приборами, всегда вели подъ уздцы, и такимъ образомъ она не могла принять участія въ этой бѣшенной скачкѣ. Остальныя лошади остановились тогда только, когда вьюки ихъ сбились на сторону, сползли и стали мѣшать ихъ бѣгу. Многіе ящики оказались разбитыми, одинъ изъ кухонныхъ разлетѣлся къ куски, причемъ все содержимое разсыпалось, и разная фарфоровая посуда разбилась въ дребезги.
Въ области Карасай мы въ первый разъ услыхали о перевалѣ черезъ Кунь-лунь, находящемся, какъ говорили, къ югу отъ Далай-кургана, въ одномъ днѣ пути къ юго-востоку отъ Копы. Мы рѣшили поэтому вернуться въ Копу за точными свѣдѣніями и за проводниками.
Для нашего путешествія по сѣверному Тибету намъ нужны были нѣсколько верблюдовъ, и я поручилъ Парпи-баю, одному изъ лучшихъ моихъ слугъ, отправиться впередъ къ рѣкѣ Мольджѣ,? въ яйлакахъ, расположенныхъ по ея верховью, пасется масса верблюдовъ - и присмотрѣть нужныхъ намъ животныхъ. Парпи выполнилъ порученіе съ честью, и, прибывъ 28 іюля къ рѣкѣ, мы нашли здѣсь 15 отличныхъ верблюдовъ и ихъ хозяевъ. Мы заблаговременно послали также курьера къ беку Копы, тогда Магометъ-беку, который теперь прибылъ сюда и помогъ намъ купить верблюдовъ по сходной цѣнѣ. За 1,276 тенегъ (255 рублей) мьт пріобрѣли шесть отгулявшихся верблюдовъ-самцовъ, изъ породы, привыкшей къ горнымъ дорогамъ.
(Съ рисунка автора)
30 іюля мы оставили Копу и направились къ OSO, пересѣкая цѣлый рядъ такъ называемыхъ чаповъ или глубокихъ рѣзко-очерченныхъ въ конгломератахъ балокъ, которыя наполняются водою лишь послѣ дождей. Около Митта, притока Кара-мурана, мѣстность стала очень живописной. Рѣка вытекаетъ изъ воротъ гранитнаго ущелья, имѣющихъ всего нѣсколько десятковъ метровъ въ ширину, но затѣмъ рѣка расширяется и, протекая между отвѣсными конгломератовыми стѣнами, достигаетъ въ ширину нѣсколъкихъ сотъ метр.
Съ правой стороны впадаетъ въ рѣку Акка-чапъ, въ данное время сухая балка съ каменистымъ ложемъ и крутыми боками, между которыми громко перекликалось эхо, пробужденное шумомъ нашего каравана. Валка ведетъ къ поросшимъ травой, мягко-округленнымъ лессовымъ холмамъ. Тропа сворачиваетъ тамъ къ юго-востоку, къ устью поперечной долины, по которой журчитъ ручеекъ, сбѣгая внизъ, въ равнину.
Область эта называется Далай-курганъ; проживаютъ здѣсь 18 семей таглыковъ, обладающихъ 6,000 головъ овецъ. Живутъ таглыки въ маленькихъ сакляхъ, а частью въ землянкахъ, вырытыхъ въ лессовыхъ террасахъ. Мы разбили наши палатки близъ лѣваго берега рѣки въ самомъ устьѣ долины и пустили всѣхъ нашихъ животныхъ пастись на сочной травѣ. Абсолютная высота равнялась 3,343 метр.
Сейчасъ къ югу возвышался мощный хребетъ, называемый китайцами Кунь-лунемъ. У таглыковъ-же нѣтъ для него общаго названія. Та часть его, которая прорѣзывается долиной Далай-курганъ, называется къ востоку отъ Кара-мурана Токкузъ-даваномъ (девять переваловъ), здѣсь-же этого названія не употребляютъ. Здѣшніе таглыки увѣряли насъ, что лишъ одинъ изъ переваловъ Чакалыкъ велъ на нагорье. Но они не ручались, что мы переберемся черезъ него съ верблюдами.
Поэтому, прежде, чѣмъ выступать въ путь совсѣмъ караваномъ, я рѣшилъ произвести рекогносцировку и отправился 1 августа, въ сопровожденіи Фонгъ-Ши, Исламъ-ахуна, Рослака и двухъ таглыковъ, по долинѣ Далай-курганъ къ перевалу того-же названія (4,367 м.). На слѣдующій день япродолжалъ путь къ востоку до главнаго перевала (4,932 м.), съ котораго открывается величественный видъ на цѣлое море скалъ. Подъемъ на перевалъ съ запада очень крутъ, но мы всетаки полагали, что верблюды осилятъ его.
Восточный склонъ перевала представлялъ гораздо большія трудности, такъ какъ здѣсь изъ крутого конуса остро-ребернаго щебня торчали острія скалъ. Посовѣтовавшись между собою, мы рѣшили всетаки попытаться перейти перевалъ. Багажъ можно было спустить на веревкахъ по откосу, лошади и ослы могли пробраться сами, а верблюдовъ, если они не могутъ спуститься, мы рѣшили окутать войлоками и спустить внизъ волокомъ. Съ этимъ мы и вернулись черезъ перевалъ Сарыкъ-колъ (4,182 м.) въ Далай-курганъ, куда прибыли 3 августа вечеромъ.
Отдохнувъ еще день, нашъ длинный караванъ двинулся къ сарыкъ-кольскому агылу, т. е. "селенію желтой долины", гдѣ животныя въ послѣдній разъ полакомились сочной травой.
(Съ рисунка автора)
6 августа нашъ внушительный караванъ двинулся, разбившись на кучки, къ перевалу Сарыкъ-колъ. Чѣмъ выше мы подымались, тѣмъ пастбища становились рѣже и большею частью были пріурочены къ берегамъ ручъевъ.
Русло небольшого потока обыкновенно прорѣзало слои лесса, рѣже конгломераты; по ложу его были разбросаны обломки свѣтло-сѣраго и зеленаго гранита. Выше, въ долинѣ громоздились около самаго ручья голыя гранитныя скалы, но на вершинахъ ихъ кое-гдѣ виднѣлись еще небольшія площадки, поросшія травой.
Долина все суживалась, подъемъ становился круче; животныя медленно и съ трудомъ карабкались по крутымъ конусамъ щебня въ корытообразной впадинѣ. йзъ этой впадины направлялись вверхъ по долинѣ вымытыя потоками борозды. Верблюды осторожно пробирались по скользкому щебню. Лошади и ослы часто падали, приходилось ихъ разъвьючивать, потомъ снова навьючивать, и они потомъ спѣшили догнать остальныхъ. Я, какъ всегда, ѣхалъ верхомъ позади каравана, чтобы мнѣ виднѣе было все происходящее вокругъ, и только тогда вздохнулъ свободно, когда послѣднія животныя скрылись за переваломъ.
(Съ рисунка автора)
Южный склонъ былъ значительно менѣе крутъ и велъ по широкой долинѣ съ лессовой почвой и довольно скудными пастбищами. По обѣ стороны шли, однако, мощные отроги горъ, похожіе на тѣ, которые окаймляютъ сѣверную долину Сары-колъ. По причинѣ незначительнаго паденія и незначительной силы размыва здѣсь не видно горныхъ породъ in situ, но на вершинахъ гребня онѣ опять выступали причудливыми массами.
Придерживаясь небольшого ручейка, журчавшаго по серединѣ долины, спустились мы къ широкой долинѣ Лама-чименъ и уже готовились свернуть налѣво къ находившемуся на востокѣ перевалу Чокалыкъ, какъ вдругъ аксакалъ, предводитель нашихъ проводниковъ-таглыковъ, объявилъ намъ - нѣсколько поздно - что есть другой, болѣе удобный перевалъ Япкаклыкъ около верховьевъ Митта. Такимъ образомъ онъ лгалъ, увѣряя насъ сначала, что Чокалыкъ единственный перевалъ.
Дѣло въ томъ, что онъ, боясь китайцевъ, не смѣлъ указать намъ неизвѣстный до тѣхъ поръ новый путь въ Тибетъ. Теперь-же, когда мы уже забрались сюда, онъ, наконецъ, набрался храбрости и сказалъ намъ правду. Я далъ ему хорошій нагоняй за обманъ, заставившій насъ сдѣлатъ такой крюкъ черезъ перевалы Далай-курганъ, Чокалыкъ и Сарыкъ-колъ. Въ сущности-же я не очень претендовалъ на него за этотъ крюкъ, давшій мнѣ возможность болѣе подробно ознакомиться съ областью.
Итакъ, мы направили путь сначала на юго-западъ, затѣмъ прямо на югъ, перешли черезъ стекающій съ Чокалыка ручей, оставивъ совсѣмъ близко вправо южную долину перевала Далай-курганъ, а также расположенную дальше къ западу переходную долину Митта. И эта долина очень широка и ровна; мы, привыкнувъ къ крутому подъему, могли-бы даже предположить, что она имѣетъ уклонъ къ югу, если-бы текущія къ сѣверу рѣки не увѣряли насъ въ обманѣ зрѣнія.
По этой ровной, какъ полъ, поверхности, между двумя мощными гранитными отрогами, образовавшими родъ воротъ, течетъ широкая и мелководная рѣка, тихо, безшумно струясь по ложу, покрытому мягкимъ иломъ, въ которомъ лошади вязнутъ копытами, и на которомъ не видно ни камешка. Мѣстами рѣка образовываетъ озеровидныя расширенія,а береговыя линіи свидѣтельствуютъ, что въ половодье она заливаетъ почти все ложе долины.
Часто рѣка дѣлаетъ порядочныя извилины и развѣтвляется на рукава, встрѣчая на пути мели-островки изъ наноснаго ила. Изъ горъ налѣво она принимаетъ нѣсколько прито ковъ, съ совершенно прозрачной и прѣсной водой, хотя русла ихъ и окаймлены тонкими бѣлыми выцвѣтами соли.
Близъ подошвы конгломератовой террасы, на правомъ берегу, мы разбили лагерь. На югѣ открывалаеь величествениая панорама. Долина расширяется все больше и, наконецъ, переходитъ въ обширную равнину, въ которую открываются нѣсколько боковыхъ долинъ и въ которой рѣкаМиттъ дѣлится на нѣсколько рукавовъ, пересохшихъ и съ водою. Вдали на югѣвстаютъ изъ-за ближайшихъ гребней, образующихъ какъбы кулисы, снѣжныя вершины, неясными контурами рисующіяся въ непрозрачномъ воздухѣ.
Мѣсто, выбранное нами теперь для лагеря, куда бѣднве подножнымъ кормомъ, чѣмъ наша бывшая стоянка около Лама-чимена. Въ самомъ лагерѣ и вокругъ кипитъ жизнь и движеніе? Центромъ являются двѣ бѣлыя палатки, между которыми сложены мѣшки съ кормомъ и продовольствіемъ, ящики, вьючныя и верховыя сѣдла и проч. Лошадей спутали попарно, чтобы онѣ не забрели слишкомъ далеко отъ лагеря, ослы и верблюды, оставленные на свободѣ, жадно поѣдаютъ подножный кормъ.
Лагерь на берегу Митта явился первымъ, расположеннымъ въ совершенно необитаемой мѣстности. Теперь передъ нами былъ безвѣстный пустынный сѣверный Тибетъ, и только черезъ два мѣсяца предстояло намъ вновь придти въ соприкосновеніе съ людьми. Здѣсь мы сожгли наши корабли, испытывая при этомъ пріятное чувство отъ сознанія, что находимся внѣ сферы вліянія китайскихъ мандариновъ. Отнынѣ мы должны были, однако, подвигаться ускореннымъ маршемъ и отдыхать лишь въ такихъ областяхъ, гдѣ могли найти подножный кормъ.
Свѣдѣнія, полученныя на этотъ счетъ отъ таглыковъ, были мало утѣшительны. Они единогласно утверждали, что вся страна къ югу совершенно безплодна. Это утвержденіе согласовалось съ опытомъ, вынесеннымъ экспедиціей Пѣвцова изъ путешествія по восточнымъ областямъ страны, и я уже приготовлялся къ тому, что животныя наши мало-по-малу падутъ отъ изнуренія и истощенія. Для насъ же, людей, я не видѣлъ ничего опаснаго въ этой экспедиціи, надѣясь, что въ худшемъ случаѣ мы сможемъ пѣшком добраться до населенныхъ мѣстностей - на сѣверѣ, или на югѣ.
Точно также остались теперь позади и области, обыкновенно посѣщаемыя таглыками и обозначенныя у нихъ географическими названіями. Мнѣ пришлось поэтому съ этихъ поръ отмѣчать мѣста на своемъ маршрутѣ и въ дневникахъ буквами и цифрами. Довольно замѣчательно, что какъ разъ въ этой области многія географическія названія указывали на монгольское происхожденіе, напр. Калмакъ-чапъ (балка монголовъ), Калмакъ-ютургёнъ (монгольская лодка), Кара-муранъ (Черная рѣка), Далай-курганъ (Далайская крѣпость) и Лама-чименъ (пастбище ламы).
(Съ рисунка автора)
Животныя наши въ послѣдній разъ спокойно и мирно наслаждались сочнымъ подножнымъ кормомъ, не подозрѣвая, что ждетъ ихъ впереди. Два мѣсяца спустя, большинство ихъ погибло на сѣверныхъ нагоръяхъ Тибета, а караванъ нашъ при выступленіи въ путь былъ немаленькимъ. Мы взяли съ собою 17 лошадей, 12 ословъ и 6 верблюдовъ, не считая временно нанятыхъ животныхъ. Около Сарыкъ-кола нашъ караванъ увеличился еще 4 лошадьми и 17 ослами. Ослы были навьючены мѣшками съ маисомъ для корма животнымъ. Всего на всего, значитъ, было у насъ 56 животныхъ; изъ нихъ достигли окраинныхъ горъ Цайдама три изнуренныя, полумертвыя лошади, да одинъ оселъ, иными словами 90% пало. Поэтому можно, судить чего довелось натерпѣться бѣднымъ животнымъ. Для насъ, однако, эти потери въ сущности не имѣли большого значенія, такъ какъ теряли мы животныхъ постепенно и почти въ соотвѣтствующей прогрессіи съ убылью продовольствія, но было мучительно видѣть ихъ страданія. Въ Сарыкъ-кольскомъ аулѣ мы купили 12 овецъ и 2 козы, предназначая ихъ на убой по мѣрѣ надобности. Я хотѣлъ было купить 20 овецъ, но слуги мои объяснили, что на значительныхъ высотахъ, по которымъ намъ предстояло странствовать, мы не такъ охотно будемъ ѣсть мясо, какъ рисъ. Купленныхъ овецъ, однако, только-только хватило на половину пути, а затѣмъ намъ пришлось пробавляться мясомъ дикихъ яковъ.
Къ нашему походному звѣринцу принадлежали еще три отличныя собаки. Прежде всего мой вѣрный Джолдашъ изъ Курли, постоянно спавшій рядомъ со мной и сторожившій палатку съ такимъ усердіемъ, что никто, кромѣ Исламъ-бая не смѣлъ и войти въ нее. Далѣе Джолбарсъ (тигръ) изъ Кара-сая, большой, желтый, лохматый песъ и, наконецъ, черный съ бѣлымъ Буру (волкъ) изъ Далай-кургана. Двѣ послѣднія собаки постоянно держались около людской палатки, подымая по ночамъ страшный шумъ и ворча на караванныхъ животныхъ, если тѣ отходили слишкомъ далеко отъ лагеря. Во время перехода всѣ собаки, играя и обгоняя другъ друга, бѣжали то впереди каравана, то позади, то предпринимали экскурсіи въ стороны, въ горы, за дичью. Въ общемъ онѣ очень развлекали насъ во время нашихъ странствованій и оживляли лагерь. При переходѣ черезъ нагорья, собаки чувствовали себя лучше всѣхъ животныхъ и людей. Разрѣженный воздухъ какъ будто не оказывалъ на нихъ ни малѣйшаго вліянія, аппетитъ у нихъ всегда былъ прекрасный, и онѣ отлично справлялись со своей порціей, а она была не маленькая, такъ какъ въ ихъ пользу поступали всѣ остатки отъ заколотыхъ овецъ, застрѣленныхъ яковъ и кулановъ и, за недостаткомъ лучшаго, павшія лошади, верблюды и ослы, которыхъ мы потомъ теряли на каждой стоянкѣ.
(Съ рисунка автора)
Постоянныхъ слугъ у меня было восемь: Исламъ бай - нашъ караванъ-баши, Фонгъ-Ши - китайскій переводчикъ, Парпи-бай изъ Оша, Исламъ-ахунъ изъ Керіи, Гамданъ-бай изъ Черчена, Ахметъ-ахунъ - полукитаецъ, Рос-лакъ изъ Кара-сая и Курбанъ-ахунъ изъ Далай-кургана. Въ Далай-курганѣ я кромѣ-того нанялъ 17 таглыковъ, подъ предводительствомъ ихъ аксакала. Они были взяты только для того, чтобы помочь намъ перебраться черезъ самые трудные перевалы, а черезъ нѣсколько недѣль могли вернуться обратно.
Двое таглыковъ, бывшихъ со мной на рекогносцировкѣ, бѣжали утромъ изъ боязни наказанія за то, что заставили насъ напрасно перейти трудный перевалъ. Они исчезли по прибытіи на то мѣсто, гдѣ аксакалъ рѣшился показать намъ дорогу къ Япкаклыку, но мы не хватились ихъ, пока не остановились на привалъ. Такимъ путемъ они, конечно, избѣгли заслуженнаго наказанія, но лишились и платы за лошадей, которыхъ доставили намъ для рекогносцировки.
Сегодняшній переходъ былъ поистинѣ чудеснымъ; не смотря на значителъную высоту, на солнышкѣ было такъ тепло, что я ѣхалъ, одѣтый по лѣтнему. Но едва дневное свѣтило скрылось за западнымъ хребтомъ горъ, какъ ночная прохлада дала себя знать и пришлось прибѣгнуть къ пальто и зимней шапкѣ. Въ 9 часовъ термометръ показалъ 5.2°.
Изъ другой палатки доносился веселый говоръ, достигшій своего апогея, когдаподали дымящійся пилавъ. Мои слугитуркестанцы не желали ѣсть изъ одной посуды со случайными нашими проводниками-таглыками, къ которымъ - и основательно - не питали особеннаго довѣрія. Таглыки поэтому оставались подъ открытымъ небомъ и ѣли отдѣлъно.
За ѣдой разговоръ шелъ о предстоящемъ путешествіи. Съ особеннымъ вниманіемъ прислушивались къ рѣчамъ Парпи-бая, который нѣсколько разъ пересъкалъ Тибетъ. Онъ участвовалъ въ экспедиціяхъ Кэри и убитаго Дальглэйша, Бонвало и принца Орлеанскаго, также убитаго Дютрейля де Ринз и Гренара, и въ нѣкоторыхъ русскихъ экспедиціяхъ, но не могъ указать, въ какихъ именно.
Онъ былъ для насъ настоящею находкою, - никто лучше его не зналъ этихъ областей. Злые языки говорили, что у него въ каждомъ мѣстечкѣ оставалось по женѣ, которыхъ онъ по кидалъ, какъ только онѣ ему надоѣдали. Исламъ-бай находилъ дурнымъ предзнаменованіемъ, что онъ находился на службѣ у двухъ европейцевъ, которыхъ убили въ пути.
На службѣ у меня Парпи-бай все время велъ себя отлично, былъ всегда вѣжливъ и полонъ достоинства и пользовался большимъ уваженіемъ всего каравана, не только за свою опытность, но и за лѣта: ему было около 60-ти лѣтъ.
Теперь онъ какъ разъ разсказывалъ о томъ, какъ падали одно за другимъ животныя каравана Бонвало, какъ рѣдѣлъ караванъ Дютрейля-де Рина и какъ нападеніе туземцевъ около Тамъ-будды уничтожило его вконецъ. При этомъ повѣствованіи другіе люди отвернулись и замѣтили, что, значитъ, счастье будетъ, если мы выйдемъ изъ опаснаго путешествія цѣлыми и невредимыми.
Нашу стоянку на берегу Митта таглыки основательно называли Лайка, т. е.глинистая, такъ какъ рѣка отложила здѣсь на большомъ пространствѣ слои глинистаго ила. Еще въ теченіе одного дня трактъ былъ знакомъ таглыкамъ, и они называли намъ наиболѣе выдающіяся мѣста, но дальше уже спасовали. Они сообщили, что долина р. Митта, прорѣзывавшая горный хребетъ, который мы пересѣкли по перевалу Сарыкъ-колъ, очень глубока, узка и непроходима во всѣ времена года. Она представляетъ глубокую балку съ отвѣсными боками, по которой между рухнувшими обломками скалъ дико пѣнится рѣка, тѣсно прижимаясь къ скаламъ.
Напротивъ, на западѣ, находился удобный для перехода деревалъ Пеласлыкъ, ведущій къ верховьямъ Кокъ-мурана и въ область, богатую подножнымъ кормомъ и потому носящую названіе Чимлыкъ. Выше въ долинѣ Митта находятся "каны" или колодцы, т. е. ямы, которыя роются золотоискателями не глубже высоты человѣческаго роста. Тамъ находились теперь нѣсколько золотоискателей изъ Керіи, которымъ не посчастливилось въ Копѣ; они и направились сюда въ надеждѣ на большую удачу. Отправились они сюда десять дней тому назадъ и предполагали оставаться съ мѣсяцъ.
Эти золотоискатели ежегодно отправляются въ долину Митта, но работаютъ тамъ не болѣе шести недѣль, частъю потому, что не могутъ запастись продовольствіемъ на болѣе продолжительное время, частью потому, что уже въ началѣ сентября почва замерзаетъ и нельзя болѣе рыть. Оттаиваетъ она снова въ началѣ іюня. Песокъ промываютъ въ корытахъ, и добыча золота бываетъ не велика, такъ что каждый работникъ добываетъ золота не болѣе какъ на сумму 2 тенегъ въ день. Такъ какъ область, гдѣ они работаютъ, совершенно лишена растительности, то вьючныхъ ословъ, привезшихъ продовольствіе, отводятъ въ Лама-чименъ, гдѣ они и пасутся на свободѣ, пока хозяева ихъ работаютъ.
Атмосферныя осадки выпадаютъ лѣтомъ большею частью въ формѣ града, а снѣгу выпадаетъ зимой столько, чтодолины и перевалы становятся недоступными. Рѣка Миттъ несла теперь по причинѣ холодной погоды лишь 4 куб. метра воды въ секунду. Дальше, внизъ по теченію она принимаетъ много притоковъ и становится въ теплую солнечную погоду порядочною рѣкою.
Съ непривычки къ ночнымъ холодамъ мы порядкомъ померзли въ первый разъ (минимумъ ?27). Но какъ только взошло солнце, стало опять тепло. Утромъ сбѣжали еще двое таглыковъ, и аксакалу снова досталось за то, что онъ не умѣлъ поддержать дисциплину среди своихъ людей. У насъ оставалось еще 13 таглыковъ, и этого было достаточно; вообще-же намъ требовалось порядочно людей, такъ какъ караванъ шелъ, разбившись на пять кучекъ.
Верблюды, шествовавшіе медленно, выступали изъ лагеря первые подъ надзоромъ Гамданъ-бая и въ сопровожденіи 2 таглыковъ. Затъмъ выступалъ лошадиный караванъ съ моими вещами: палаткой, кухней и проч. подъ надзоромъ Ислама, Парпи-бая и еще нѣсколькихъ туркестанцевъ. Этотъ караванъ подвигался быстрѣе всѣхъ и приходилъ первымъ на мѣсто стоянки, выборъ котораго и былъ порученъ Исламу. Ослы подъ надзоромъ остальныхъ людей, выступали вслѣдъ за лошадьми, но скоро отставали и приходили на мѣсто привала обыкновенно съ верблюдами. Еще позже являлось стадо овецъ со своими пастухами.
Я и Фонгъ-Ши ѣхали въ сопровожденіи одного таглыка, которому мѣстность была знакома еще на протяженіи нѣсколькихъ дней пути. Мы ѣхали послѣдними, такъ какъ я всю дорогу занимался съемкой маршрута, а также геологическими и гипсометрическими наблюденіями, наброской эскизовъ и проч.
Это имѣло свое преимущество: пріѣзжая въ лагерь, спустя нѣсколько часовъ послѣ лошадей, мы находили уже палатку разбитою, а чай и кушанье кипящими надъ огнемъ; такимъ образомъ мнѣ не приходилось ждать, пока мнѣ приготовятъ кровъ и постель.
И славно было послѣ долгаго труднаго пути очутиться въ своей уютной палаткѣ, выстланной дорогимъ ковромъ, подареннымъ мнѣ на прощанье хотанскимъ комендантомъ. У одной продольной стѣны помѣщалась моя постель, состоявшая изъ шубъ, войлоковъ и пары подушекъ; у другой стояли мои сундуки.
Джолдашъ, весь путь вертѣвшійся около меня, взялъ привычку, едва завидитъ вдали палатки, летѣть къ нимъ стремглавъ и располагаться на моемъ ложѣ. Когда я въ свою очередь подъѣзжалъ къ палаткѣ, собака показывалась у входа въ палатку и привѣтствовала меня, помахивая хвостомъ, словно она собственно была хозяиномъ палатки, а я гостемъ. Ей, однако, приходилось довольствоваться ковромъ, когда я самъ располагался на мягкомъ ложѣ и принимался за дневникъ и прочія свои дѣла.
Фонгъ-Ши велъ себя прекрасно. Я очень дорожилъ его обществомъ; образованный китаецъ стоитъ въ умственномъ отношеніи куда выше магометанскаго муллы. Въ свободные часы, а часто и во время пути, мы занимались съ нимъ китайскимъ языкомъ и вели бесѣду покитайски, насколько позволялъ мнѣ мой скудный запасъ словъ.
Одно горе: слуги мои, магометане, питали зависть къ нему за то, что онъ такъ часто составлялъ мнѣ компанію и во время уроковъ сидѣлъ въ моей палаткѣ. Они насмѣшливо называли его "Кичикъ-тюря", т. е. барчукомъ, и досадовали, что они - правовѣрные мусульмане должны готовить кушанье китайцу-язычнику. Нѣсколько разъ мнѣ приходилось вмѣшиваться въ ихъ ссоры и водворять миръ.
