Оправившись отъ лихорадки и организовавъ новый караванъ, я окончательно покинулъ самый западный изъ городовъ Китая. Выступленіе наше, означавшее долгую разлуку съ крайней станціей европейской цивилизаціи на востокѣ, было обставлено большою торжественностью. Дао-тай сдѣлалъ мнѣ прощальный визитъ собственной персоной съ большимъ блескомъ и помпой, въ сопровожденіи остальныхъ моихъ китайскихъ друзей.
Караванъ, состоявшій изъ 9 лошадей и 3 людей, подъ начальствомъ моего испытаннаго Ислама, выступилъ къ югу рано утромъ 14 декабря 1895 г.; самъ-же я выѣхалъ верхомъ съ 2 остальными слугами въ полдень - въ тотъ-же самый день, въ который въ 1890 г. я увидалъ Кашгаръ впервые.
На дворѣ собралось проводить меня цѣлое общество: самъ генеральный консулъ, его любезная супруга, Адамъ Игнатьевичъ, 50 казаковъ съ двумя офицерами и, наконецъ, туземцы - писаря, толмачи и слуги консульства. Когда я простился съ этимъ гостепріимнымъ домомъ, гдѣ провелъ столько пріятныхъ и поучительныхъ часовъ, мы сѣли на коней и поѣхали рысцой по улицамъ въ сопровожденіи офицеровъ, Адама Игнатьевича и казаковъ, распѣвавшихъ солдатскія пѣсни, которыя будили громкое веселое эхо въ узкихъ, какъ корридоры, улицахъ.
Около дома шведскаго миссіонера я остановился, чтобы проститься съ симпатичной и умной гжей Гёгбергъ и ея дѣтьми; самъ Гёгбергъ поѣхалъ провожать меня. Подъ конецъ къ намъ присоединился еще въ своей голубой повозкѣ русско-китайскій переводчикъ, нашъ общій другъ Янъ-Да-ой, и легко себѣ представить, что за пестрая кавалькада понеслась по пыльной широкой дорогѣ къ Янги-шару! Въ Янги-шарѣ мы обмѣнялись послѣдними привѣтствіями. Я громко крикнулъ казакамъ: "Прощайте, ребята!" и они въ униссонъ прокричали: "Съ Богомъ! Счастливый путь!".
И вотъ, я остался одинъ между азіатовъ. Но, когда зубцы башенъ Кашгара скрылись за горизонтомъ, и пѣсня казаковъ замерла вдали, я всетаки вздохнулъ съ облегченіемъ при мысли, что какъ-никакъ, а я теперь "на пути домой". Сладость этой мысли не умѣрялась даже тѣмъ соображеніемъ, что на пути этомъ лежала цѣлая половина Азіи, и что меня отдѣляли отъ Стокгольма полтора десятка тысячъ верстъ.
Въ Кызылѣ я присоединился къ своему каравану. Желая избѣгнуть большой дороги, уже извѣстной мнѣ, я направилъ путь черезъ лежащіе въ пустынѣ мазары Урданъ-Падишахъ и Хазретъ-Бегамъ.
500 верстъ, отдѣлявшихъ насъ отъ Хотана, мы проѣхали въ 13 дней, и я такимъ образомъ имѣлъ время близко познакомиться съ этимъ важнымъ и во многихъ отношеніяхъ интереснымъ путемъ; къ сожалѣнію, объемъ книги не позволяетъ мнѣ подробно описать этотъ долгій путь. Надѣюсь, впрочемъ, мнѣ для этого представится другой случай, когда я и воспользуюсь моими обширными дневниками, содержащими не мало новыхъ свѣдѣній и интересныхъ замѣтокъ.
Путешествіе мое вообще было столь обильно наблюденіями, что одной книги для изложенія ихъ всѣхъ далеко не достаточно, къ тому-же большая часть собраннаго матеріала такого рода, что требуетъ спеціальной обработки и подкрѣпленій ссылками на историческіе факты, на что нуженъ большій срокъ времени, нежели какой былъ въ моемъ распоряженіи до сихъ поръ.
Путь въ Хотанъ уже пройденъ цѣликомъ или частью многими европейскими путешественниками, напримѣръ Джонсономъ, Шлагинтвейтомъ, Шау, Форсэйтомъ и его экспедиціей, Громбчевскимъ, Пѣвцовымъ, Дютрейль де Риномъ, Лит-ледэлемъ и др. Могу, однако, сказать, не преступая границъ скромности, что мнѣ удалось собрать изрядное количество новыхъ свѣдвній, какъ объ этомъ главномъ пути съ его селеніями, такъ и о примыкающихъ къ нему побочныхъ путяхъ. Но для размѣщенія всего этого матеріала понадобился-бы еще небольшой томикъ, и я снова принужденъ отказаться отъ желанія подѣлиться этими свѣдѣніями съ читателями, чтобы поскорѣе добраться до описанія тѣхъ областей, гдѣ у меня не было столькихъ предшественниковъ. Отмѣчу лишь нѣ-сколько отдѣльныхъ событій и моментовъ.
20 декабря въѣхали мы въ двойныя ворота Янги-шара (Новый городъ), китайской части города Яркенда, а въ нѣкоторомъ разстояніи оттуда черезъ ворота Алтынъ-дервазе (Золотыя ворота) въ Кохне-шаръ (старый городъ), магометанскую часть. Обѣ эти части Яркенда лежатъ другъ отъ друга всего въ одномъ километрѣ и на всемъ этомъ разстояніи между воротами ихъ, черезъ которыя пролегаетъ большая кашгарско-хотанская дорога, тянется длинная широкая базарная улица, крытая деревяннымъ навѣсомъ. По этой улицѣ даже поздно вечеромъ не прекращается оживленное движеніе при мигающемъ свѣтѣ масляныхъ фонарей.
Въ общемъ улица напоминаетъ безконечный тунель, стѣны котораго образуютъ лавки и лари. По тѣснотѣ, сумятицѣ, множеству верблюжьихъ каравановъ, крику и гаму, царствующимъ здѣсь, сразу замѣтно, что находишься въ большомъ городѣ. Яркендъ и есть самый большой городъ Восточнаго Туркестана; въ немъ съ его предмѣстьями насчитывается 160,000 жителей.
Проѣхавъ Алтынъ-дервазе, мы пересѣкли цѣлый лабиринтъ извилистыхъ улицъ и переулковъ, пока, наконецъ, достигли дома, который отвелъ въ наше распоряженіе аксакалъ андижанскихъ купцовъ.
Въ теченіе слѣдующихъ дней мы оставались въ Яркендѣ, частью, чтобы дать лошадямъ отдохнуть, частью, чтобы хоро шенько ознакомиться съ городомъ и его ближайшими окрестностями. Я,между прочимъ, посътилъ, въ сопровожденіи аксакала, здѣшняго амбаня, "яменъ" котораго былъ гораздо пышнѣе, чѣмъ яменъ амбаня Кашгарскаго.
Въ яменъ вели трое высокихъ, пестрорасписанныхъ и покрытыхъ лѣпными украшевіями воротъ, живописной архитектуры. На дворѣ, передъ яменомъ собралась толпа туземцевъ, явившихся искать китайскаго правосудія. Тутъ были и сельскіе жители, жаловавшіеся на то, что ихъ обдѣлили водой изъ оросителъныхъ каналовъ, и слуги, жаловавшіеся на хозяевъ, которые не заплатили имъ жалованья, и пойманные воры, ожидавшіе суда и расправы.
Амбань Панъ-даринъ былъ пожилой человѣкъ, высокаго роста, дородный, съ сѣдой козлиной бородкой. Принялъ онъ меня съ любезной улыбкой и милостиво поинтересовался моими планами. Вечеромъ онъ прислалъ мнѣ въ даръ маиса и пшеницы, а отъ меня, явившись ко мнѣ на слѣдующій день съ визитомъ, получилъ револьверъ.
Обозрѣвая городъ, я осмотрѣлъ между прочимъ главныя медрессе и мечети. Самое большое изъ первыхъ - Кокъ-медрессе (голубое медрессе), "пиштакъ" или сводчатый фасадъ котораго, выложенный голубыми и зелеными изразцами, не можетъ, однако, сравниться даже съ самыми простыми образцами этого рода архитектуры въ Бухарѣ. На дворѣ медрессе находятся мазары разныхъ святыхъ. Акъ-медрессе (бѣлое), Яшиль-(зеленое), Каликъ-Касимъ-Азунъ-и Бадаулетъ-медрессе еще меньшихъ размѣровъ и по архитектурѣ уже ровно ничего замѣчательнаго не представляютъ. Послѣднее изъ названныхъ, возведенное въ правленіе Якубъ-бека, имѣетъ 36 коллонъ и веранду.
Въ сѣверо-восточной части Яркенда возвышается холмъ Наурузъ-дунъ (Новогодній холмъ), съ котораго открывается видъ на весь городъ. Лежитъ холмъ у самой городской стѣны; стѣна эта, зубчатая, тонкая, хрупкая, изъ высушенной на солнцѣ глины, извивается по старымъ береговымъ террасамъ и окружаетъ городъ. На вершинѣ холма возведенъ минаретъ - собственно помостъ на высокихъ деревянныхъ столбахъ; съ высоты его раньше, чѣмъ откуда либо изъ города, бываетъ видно новолуніе, разрѣшающее правовѣрныхъ отъ рамазана (поста).
Внутри обнесеннаго стѣною круга, внизу подъ нами, раскинулась настоящая мозаика изъ четыреугольныхъ крышъ; узкіе извилистые линіи переулковъ едва замѣтны, зато рѣзко выдѣляются базары, сады и одинокія ивы. По ту сторону стѣны взоръ теряется въ лабиринтѣ полей, овраговъ и каналовъ, а подальше, на сѣверовостокѣ, видна Яркендъ-даръя, змѣей убѣгающая въ пустыню, стремясь къ своей далекой цѣли Лобъ-нору.
Хотя городъ находится вблизи самой большой рѣки Центральной Азіи, яркендцы пьютъ не воду, а настоящій ядъ. Выведенная изъ рѣки каналами въ городъ и скопляющаяся здѣсь въ прудахъ и бассейнахъ рѣчная вода застаивается и заражается всевозможными міазмами, такъ что всѣ эти бассейны и пруды истинные очаги всякой заразы, кишащіе бактеріями. Въ этихъ бассейнахъ купаются, моютъ грязное бѣлье и посуду, купаютъ собакъ и скотъ, въ нихъ же валятъ всякіе отбросы, изъ нихъ же и берутъ воду для кушаній и для питья.
Слѣдствіемъ такого неряшества и безпечности является обычная въ Яркендѣ болѣзнь, "бугакъ" - зобъ, или опухоль кадыка. Опухоль эта бываетъ величиною съ кулакъ, а иногда и съ цѣлую голову и придаетъ своему обладателю уродливый, отталкивающій видъ.
Можно съ увѣренностью сказать, что около 75 процентовъ коренныхъ жителей города страдаютъ въ большей или меньшей степени этой болѣзнью, которая въ большинствѣ случаевъ и сопровождаетъ своихъ обладателей въ могилу. Встрѣчая въ другомъ какомъ нибудь городѣ человѣка съ такимъ зобомъ, можно почти быть увѣреянымъ въ томъ, что онъ яркендецъ, равно, какъ можно принять за правило, что попадающіеся на базарахъ Яркенда люди съ нормальными шеями - пріѣзжіе изъ Кашгара, Хотана или изъ какого либо другого города.
Яркендцы ничѣмъ не лечатся отъ этой болѣзни, которая впрочемъ, иногда, вѣроятно, отъ перемѣны мѣста, проходитъ сама собой. Индусы, говорятъ, знаютъ отъ нея средство, но, какъ и андижанцы, не страдаютъ ею, такъ какъ употребляютъ лишь колодезную воду.
О происхожденіи болѣзни сложилась легенда, гласящая, что когда Салихъ-пейгамберъ проѣзжалъ черезъ Яркендъ, какіе то воры украли его верблюда, перерѣзали ему горло и бросили его трупъ на берегу Яркендъ-дарьи. Святой человѣкъ и проклялъ всю мѣстность, наславъ на жителей на вѣчныя времена "бугакъ". Трупъ верблюда отравилъ воду въ рѣкѣ и посѣялъ въ нее сѣмена заразы.
Въ городѣ проживаютъ до 40 андижанскихъ купцовъ, которыя ввозятъ сюда матеріи, шапки, халаты, сахаръ, спички и проч., и вывозятъ отсюда шерсть, войлока и проч. Барыши они получаютъ хорошіе и выстроили себѣ 26 лѣтъ тому назадъ прекрасный караванъ-сарай. Яркендцы не любятъ ихъ такъ-же, какъ и китайцевъ.
На улицахъ ихъ сейчасъ-же узнаешь по ихъ сравнительно опрятнымъ одеждамъ и наружности. Жилища ихъ отличаются чисто убранными комнатами и опрятными дворами. Афганскіе и индусскіе купцы имѣютъ свои караванъ-сараи.
Городъ дѣлится на 24 большихъ "махалля", или квартала; каждый находится подъ управленіемъ своего юзъ-баши, въ помощь которымъ приставлены по два, или болѣе онъ-баши. Кромѣ того порядокъ въ Яркендѣ и въ окрестностяхъ поддерживается не малымъ числомъ бековъ.
23 декабря мы переправились на паромѣ черезъ Яркендъ-дарью, притокъ воды въ которой еще и теперь равнялся 93 куб. метрамъ въ секунду. Такимъ образомъ, притокъ воды въ рѣкѣ понизился съ конца сентября, когда я измѣрялъ ее около Хушераба, на 60 куб. м. Co стороны праваго берега изъ рѣки выведены арыки, расходящіеся по всей мѣстности вплоть до Посгама; за этимъ-же селеніемъ мѣстность орошается водами Тызнапа.
Слѣдуя по густо населеннымъ, плодороднымъ трактамъ, черезъ цѣлый рядъ селеній, которыя я всѣ и занесъ на карту, достигли мы въ сочельникъ города Каргалыка (Вороній городъ), гдѣ ничто не напоминало о значеніи дня,? не было ни снѣга, ни елокъ; одно радушіе жителей придало дню праздничный оттѣнокъ. Мы остановились у купца изъ Кокана, который предложилъ намъ вечеромъ обильный "дастарханъ" изъ грушъ, апельсиновъ, изюму, миндалю и разныхъ сладостей. Въ общемъ вышло что-то похожее на рождественскій столъ, хотя самого стола-то и не было, - подносы ставились прямо на полъ. Попозже явились привѣтствовать меня десять городскихъ бековъ въ китайскихъ парадныхъ одѣяніяхъ, съ косами, а подъ конецъ и самъ амбань Ли-даринъ изволилъ прислать мнѣ "гостинцевъ на елку": рису, баранины, пшеничной и маисовой муки, топлива и корму для лошадей.
Какъ только гости ушли, .и я покончилъ со своими замѣтками, я тотчасъ-же улегся спать, чтобы скорѣе забыться сномъ и уйти отъ тоски, которая въ этотъ день сильнѣе, чѣмъ когда либо, глодала сердце одинокаго путника.
Если яркендскій амбань былъ олицетвореніемъ любезности, то каргалыкскій положительно превзошелъ всякія ожиданія своей любезностью. Я не успѣлъ еще собраться къ нему, какъ онъ уже явился ко мнѣ съ визитомъ самъ, рано утромъ, въ первый день Рождества; я еще былъ въ постели. Когда-же я явился отдать ему визитъ, меня привѣтствовали во дворѣ ямена троекратнымъ залпомъ изъ пушки; я чуть не полетѣлъ кувыркомъ съ своей лошади, которая не привыкла къ такимъ привѣтствіямъ.
Амбань былъ славный, чистенькій человѣчекъ, лѣтъ 60, съ небольшими сѣдыми холеными усами и большими круглыми стеклянными глазами. По окончаніи обѣда, на который я былъ приглашенъ, я нарисовалъ портретъ хозяина, и вдругъ, къ моему немалому изумленію, къ намъ вышла его молодая, желтая супруга, балансируя на своихъ крохотныхъ, едва въ 5 сант. длиною, ножкахъ, и попросила меня нарисовать и ея портретъ, который она хотѣла послать родителямъ своимъ въ Пекинъ. Разумѣется, я поспѣшилъ исполнить столь лестную просьбу.
(Съ рисунка автора)
26 декабря я оставилъ Каргалыкъ. Амбань снарядилъ мнѣ въ провожатые одного бека, поручивъ ему заботиться о моихъ удобствахъ въ пути. А, когда мы выѣхали изъ восточныхъ воротъ города, въ честь мою снова грянули три пушечныхъ выстрѣла.
Черезъ небольшой промежутокъ времени мы миновали послѣднія селенія и очутились въ пустынной мѣстности, гдѣ дорога, обыкновенно выдѣляющаяся свѣтлого полосою, совершенно заметается во время бурановъ. Для того, чтобы путешественники не сбивались съ пути, китайцы и распорядились установкой столбовъ, указывающихъ направленіе дороги. Столбы разставлены наразстояніи 80?90 метровъ другъ отъ друга, и, такимъ образомъ, ихъ всегда видно впереди 6?7 штукъ заразъ. Во время самаго бурана отъ нихъ толку немного; зато, когда буранъ прекратится, они очень полезны и даже необходимы; пока ихъ не было, говорятъ, многіе путешественники, сбившись съ пути, такъ таки и пропадали безслѣдно. Глядя на эти столбы, вспоминаешь слова Марка Поло: "А передъ тѣмъ, какъ расположиться на ночной отдыхъ, ставятъ сигнальный шестъ, чтобы онъ указывалъ направленіе завтрашняго маршрута".
Отъ оазиса Бэшъ-арыкъ (пять каналовъ) тянется ровная безплодная равнина вплоть до Кошъ-лянгара (двѣ станціи), караванъ-сарай котораго, обсаженный ивами, виденъ издалека; находясь на возвышеніи, онъ какъ будто паритъ надъ горизонтомъ.
Этотъ "лянгаръ" отличная постройка изъ сѣрозеленаго кирпича, возведеннаго еще въ началѣ правленія Якубъ-бека. Внутри находится большой четыреугольный дворъ, вымощенный крупными кирпичами. Въ "лянгарѣ" 10 отдѣльныхъ помѣщеній для путниковъ; полы въ этихъ помѣщеніяхъ также вымощены кирпичами, а свѣтъ проникаетъ сквозь небольшое оконце въ сводчатой крышѣ.
Рядомъ съ этой солидной каменной постройкой, рѣзко отличающеюся отъ глиняныхъ лачугъ, къ которымъ мы привыкли, находятся службы и конюшня изъ обыкновенной глины, съ бревенчатыми крышами. Тутъ-же съ юговосточной стороны "лянгара" находится и большой водоемъ, въ который собираются воды, стекающія съ горъ весною и который такимъ образомъ служитъ запаснымъ водохранилищемъ на жаркое, сухое время года. Вокругъ водоема растетъ нѣсколько красивыхъ ивъ.
До настоящей песчаной пустыни насчитывается отсюда полтора дня пути. Пустыня извѣстна здѣсь подъ названіемъ "Такла-маканъ", "Джалатъ-кумъ" и "Адамъ-олтургенъ-кумъ" ("Губящій людей лесокъ").
Соотвѣтственно континентальному климату мѣстности, зима здѣсь бываетъ суровая, а лѣто страшно знойное. Въ концѣ марта начинается время песчаныхъ бурановъ, продолжающееся до конца лѣта. Среднимъ числомъ въ годъ бываетъ до пятнадцати жестокихъ бурановъ. Разражаются они обыкновенно только послѣ полудня, почти никогда утромъ или ночью, и длятся всего съ часъ; вѣтеръ дуетъ при этомъ чаще съ запада, нежели съ востока.
Бураны бываютъ необычайно свирѣпы; случается, что вихремъ уноситъ овецъ, пасущихся около селеній или отбившихся въ туманѣ отъ стада. По здѣшнему обычаю пастухи и отвѣчаютъ передъ хозяевами лишь за овецъ, пропавшихъ въ тихую погоду, Точно также и владѣльцы овецъ отвѣчаютъ только за потраву, произведенную ихъ овцами, забравшимися въ чужое поле въ тихую погоду; если-же животныя очутятся въ чужомъ полѣ или въ саду въ буранъ, или туманъ, то ни хозяинъ, ни пастухъ не отвѣтчики.
(Съ рисунка автора)
Сторожъ "лянгара" разсказывалъ, что особенно сильными буранами переноситъ воронъ и другихъ птицъ изъ Каргалыка до Гумы, или наоборотъ, причемъ птицы часто убиваются ва смерть о попадающіеся на пути предметы.
Насчетъ упорнаго вѣтра сложилась такая легенда. Около Чулакъ-лянгара одинъ святой человѣкъ нѣсколько сотъ лѣтъ тому назадъ вырылъ колодезь, теперь давнымъ давно занесенный пескомъ. Когда святой вырылъ яму въ 80 саженъ глубины, земля подъ нимъ вдругъ разверзлась, оттуда поднялся страшный вихрь и унесъ его на небо. Изъ колодца-же съ тѣхъ поръ и выходятъ всѣ вѣтры, дующіе въ этой мѣстности. Другая легенда, основывающаяся на наблюденіи, правдоподобнѣе. Она гласитъ, что если послѣдній буранъ проносится изъ Каргалыка, слѣдующій пронесется изъ Гумы и, что это или тотъ же самый буранъ, возвращающійся обратно, или другой, отправляющійся къ первому въ гости.
На слѣдующій день мы добрались до Чулакъ-лянгара (постоялый дворъ калѣки), прозванный такъ потому, что тутъ около стѣны много лѣтъ тому назадъ постоянно сидѣла нищая безногая старуха. Въ общемъ лянгаръ этотъ точная копія Кокъ-лянгара. Каждая сторона квадратнаго водоема имѣетъ 85 метр. въ длину, а глубина, когда водоемъ бываетъ полонъ водой, равняется 4 саженямъ. Въ настоящее время глубина воды доходила всего до 1 1/2 саж., и блестящая ледяная кора предохраняла воду отъ загрязненія. Лянгаръ расположенъ на холмѣ, съ котораго открывается безконечный видъ на востокъ. Равнины тянутся узкой нескончаемой полосой, сливающеюся съ горизонтомъ въ желтоватомъ туманѣ.
(Съ рисунка автора)
Весь путь отъ Кашгара до Хотана, какъ и путь отъ Кашгара до Акъ-су, китайцы размѣтили "потаями" или путевыми знаками. Поэтому и магометане обыкновенно измѣряютъ здѣсь разстоянія "потаями", а не такъ, какъ въ другихъ мѣстностяхъ, гдѣ "потаевъ" не существуетъ. "ташами" (камень), "джолы" (дорога), или "чакырымами" (окрикъ). Потаи?усѣ-ченныя глиняныя пирамиды, высотою въ 6 - 7 метр. Среднимъ числомъ между двумя станціями приходится по 10 потаевъ.
Я нѣсколько разъ измѣрялъ разстояніе между двумя потаями, и всякій разъ получались разныя цифры: то 3,720, то 3,687, то 3,502 м. Я, такимъ образомъ, и не знаю, чѣмъ руководствуются китайцы, воздвигая свои пирамиды именно на такихъ-то и такихъ-то пунктахъ; видно, однако, что особенной точности при измѣреніи они не придерживаются. Мы съ нашей обычной караванной скоростью проѣзжали разстояніе между двумя потаями въ три четверти часа.
Подвигаясь по пустыннымъ степнымъ участкамъ и безплоднымъ равнинамъ, достигли мы маленькаго, привлекательнаго ,и обильно орошаемаго городка Гумы, настоящаго оазиса въ пустынѣ. Мы пробыли здѣсь весь день 29 декабря, а затѣмъ продолжали путь до селенія Муджи, откуда въ послѣдній день года совершили небольшую экскурсію къ развалинамъ древняго города; развалины эти находятся едва въ разстояніи "полпотая" къ сѣверо-востоку отъ караванъ-сарая. Проѣхавъ пустынную степную мѣстность, мы достигли небольшихъ глинистыхъ террасъ, съ разбросанными по нимъ могилами. Мы раскопали нѣкоторыя. Внутри онѣ были обшиты досками и прутьями, и въ глубинѣ ямъ, наполненныхъ пескомъ и пылью, мы нашли побѣлѣвшія кости и черепа. Какъ форма могилъ, такъ и положеніе ихъ относительно киблы, указывали, что онѣ хранили прахъ джагатай-тюрковъ. Нѣкоторые скелеты были завернуты въ лохмотья, распадавшіяся въ прахъ при одномъ прикосновеніи.
Судя по всему, кладбище это не особенно древняго происхождеяія; вѣроятно, ему не болѣе двухъ, трехъ вѣковъ. Расположеніе кладбища, а также развалинъ домовъ и стѣнъ указываетъ на то, что обитавшіе здѣсь нѣкогда люди принуждены были отступить передъ надвигавшимся пескомъ дальше къ югу. Такое отступленіе передъ пескомъ пустыни происходило, вѣроятно, въ теченіе тысячелѣтій, и барханы пустыни Такла-маканъ скрываютъ подъ собою, безъ сомнѣнія, много достопримѣчательностей.
О гораздо древнѣйшей культурѣ говорятъ милліоны мелкихъ черепковъ, остатковъ глиняныхъ сосудовъ и обожженнаго кирпича, разбросанные по всей мѣстности, по обѣимъ сторонамъ большой дороги. По разсказамъ туземцевъ, это слѣды древняго города Назара. Время отъ времени находятъ и древнія монеты, кольца, бронзовыя украшенія и осколки стекла. Я тоже нашелъ здѣсь нѣсколько стеклянныхъ осколковъ свѣтлоголубаго и зеленаго цвѣта.
Достойно вниманія, что нынѣшніе обитатели мѣстности не умѣютъ выдѣлывать стекла. Черепки и осколки, попадающіеся не только около Муджи, но и въ другихъ мѣстахъ въ Восточномъ Туркестанѣ, свидвтельствуютъ объ упадкѣ мѣстной промышленности. До нѣкоторой степени упадокъ этотъ объясняется измѣненіемъ климатическихъ условій. Всюду, гдѣ климатъ ухудшается, недостатокъ воды й количество безплоднаго песку увеличивается, тамъ и культура идетъ назадъ, и населеніе теряетъ жизненную энергію и убываетъ.
Видъ разбросанныхъ по песку безчисленныхъ черепковъ сначала приводитъ даже въ недоумѣніе: начинаешь копать, - ничего кромѣ песку и пыли, никакихъ признаковъ кипѣвшей здѣсь жизни, кромѣ этихъ черепковъ! Причиной - вѣтеръ. Онъ сметаетъ песокъ и пыль, но оставляетъ на мѣстѣ черепки въ силу ихъ вѣса и формы. Можно предполагать, что вѣтеръ въ теченіе тысячелѣтій сдулъ массу слоевъ песку и пыли, содержавшихъ черепки, благодаря чему послѣдніе и оказались на теперешней поверхности.
Медленно, но неустанно вѣтеръ нивеллируетъ пустынную мѣстность; туземцы сами замѣчаютъ, что нивелирующая сила вѣтра гораздо сильнѣе, нежели сила воды.
Красные глиняные кувшины, черепки которыхъ попадаются тутъ, представляли, какъ видно, слѣдующія различныя формы: совершенно шарообразныя съ двумя ушками, иногда поставленными горизонтально, иногда вертикально, круглыя съ расширеннымъ горлышкомъ и яицевидныя съ высокимъ узкимъ горлышкомъ, Попадаются здѣсь и черепки толстыхъ мисокъ изъ твердой, словно камень, голубой обожженной глины. Нѣкоторые черепки были покрыты зеленой эмалью. Стеклянные осколки были, какъ видно, остатками небольшихъ бутылокъ и блюдечекъ, а также цвѣтковъ лотоса.
1 января 1896 г. мы отправились въ Зангъ-ую, небольшое селеніе въ 150 дворовъ. Степные участки безпрестанно смѣнялись безплодными, и селенія являлись оазисами. Иногда дорога шла такъ близко около края пустыни, что вдали ясно рисовались очертанія бархановъ. Въ ясную погоду на югѣ виднѣлся даже массивъ хребта Кунь-луня. Отъ Муджи, гдѣ хребетъ этотъ извѣстенъ подъ названіемъ Дуа-тагъ, онъ рисуется вдали въ видѣ голубоватой стѣны, но отъ Зангъ-уи его уже нельзя различить.
Въ жаркое время года, когда то и дѣло подымаются бураны, и воздухъ пропитанъ песчаною пылью, можно проѣхать весь этотъ пугь, не подозрѣвая, что такъ близко, чуть южнѣе, возвышается одинъ изъ самыхъ мощныхъ хребтовъ земли. Марко Поло, совершившій этотъ путь, ни слова и не говоритъ о хребтѣ.
Зангъ-уя производитъ пшеницу, маисъ, ячмень, сахарныя дыни и арбузы, виноградъ, персики, яблоки, тутовыя ягоды, лукъ и другую зелень. Всего этого съ избыткомъ хватаетъ для нуждъ мѣстнаго населенія; излишекъ идетъ въ сосѣднія селенія.
2 января. Весь день дулъ свѣжій вѣтеръ съ ONO, и за караваномъ хвостомъ мелась пыль. Воздухъ, впрочемъ, былъ довольно чистъ, и Дуа-тагъ со своими снѣжными полями виднѣлся ясно. Тотчасъ за Зангъ-уей опять начались ровныя пустынныя мѣста, покрытыя степной растительностью, рѣдкими кустиками тамариска, тополями и камышомъ.
Почти на полпути до слѣдующаго селенія возвышается небольшой "лянгаръ", гдѣ какой-то старикъ за крайне ничтожную плату снабжалъ путниковъ водой, доставая ее ведромъ изъ колодца, глубиною въ 25 саженъ.
Селеніе Піяльма, гдѣ мы ночевали, имѣетъ, говорятъ, 200 дворовъ и около 1,000 жителей.
На слѣдующій день такая-же пустынная дорога привела насъ къ одинокому "Акъ-лянгару" (Вѣлый постоялый дворъ), расположенному въ двухъ съ половиной потаяхъ отъ края пустыни. Изрѣдка встрѣчались намъ другія путники, по большей части небольшія партіи купцовъ, ѣхавшихъ изъ Хотана верхомъ, съ небольшимъ багажомъ на сѣдлѣ; попадались и земледѣльцы, направлявшіеся изъ одного оазиса въ другой; иногда они гнали ословъ, нагруженныхъ зерномъ, или зеленью.
Акъ-лянгаръ, какъ и всѣ оазисы, расположенъ на берегу ручейка, направляющагося съ юга на сѣверъ; русло его, однако, содержитъ воду не всегда, а только послѣ продолжительныхъ дождей въ горахъ. Въ осталъное время здѣсь пользуются водой изъ колодца, глубиною 38,47 м. Вырытъ онъ въ слояхъ тонкой темножелтой глины съ примѣсью округленныхъ галекъ, самое большее, 5 сант. въ діаметрѣ; гальки эти или изъ твердаго синевато-чернаго мелкозернистаго сланца съ тонкими бѣлыми прожилками, или изъ краснаго и сѣро-зеленаго гранита.
Два или три раза въ годъ колодезь чистятъ, такъ какъ глинистыя стѣнки его осыпаются. Одинъ человѣкъ обвязываетъ себѣ вокругъ пояса веревку, его спускаютъ въ колодезь, и онъ вычерпываетъ деревяннымъ ведромъ глину и илъ. Когда ведро наполняется, его вытаскиваютъ посредствомъ ворота. Вычерпанная глина кучами лежитъ вокругъ колодца, который закрывается деревянной крышкой съ подъемной дверцей; крышка защищаетъ колодезь отъ заноса пескомъ.
Температура воды на глубинѣ 38,47 м. равнялась 12,79° при температурѣ воздуха 2,9° (въ 5 ч. пополудни). Вода солоноватая и имѣетъ непріятный привкусъ, такъ что сырую ее пить не станешь, но для заварки чая она годится.
Кстати упомяну здѣсь, что колодезь около Кызыла (между Янги-гиссаромъ и Яркендомъ) имѣетъ 36,3 м. глубины, и что вода въ немъ совершенно прѣсная и постоянно сохраняетъ температуру 16,6°. Туземцевъ-же сбиваетъ съ толку измѣне-ніе температуры воздуха, и они увѣряютъ, что вода въ колодцѣ лѣтомъ холодная, а зимою теплая.
(Съ рисунка автора)
4 января. Проѣхавъ два "потая", мы попали въ полосу песку, нагроможденнаго довольно высокими непрерывными барханами. Посреди этой полосы возвышался глинистый холмъ, на которомъ росло нѣсколько тополей и торчали "туги", обозначавшіе, что тутъ находится мазаръ. Около восточной подошвы холма мы нашли нѣсколько деревянныхъ лачугъ; самая большая изъ нихъ пряталась подъ нависшею деревянной крыщей, подпертой четырьмя столбами.
Мазаръ этотъ, одинъ изъ наиболѣе интересныхъ изо всѣхъ видѣнныхъ мною, носитъ названіе, по имени погребеннаго здѣсь святаго, Имамъ Хакиръ, но болѣе извѣстенъ подъ именемъ Кумъ-рабатъ-пашахымъ (постоялый дворъ моего короля въ пескѣ) или по просту Кептеръ-мазаръ (голубиный мазаръ).
Особенность этого мазара въ томъ, что онъ даетъ кровъ и пропитаніе тысячамъ чудесныхъ голубей, всевозможныхъ оттѣнковъ оперенія: тутъ и желтые, и сизые, и бѣлые, и бурые, и зеленоватые, и мраморные и пр. Въ "лянгарѣ" имѣются помѣщенія - съ землянымъ поломъ, загородками и нашестями? предназначенныя и для путниковъ и для голубей: вмѣстѣ.
Нѣкоторые изъ голубей сидѣли на яйцахъ или грѣли птенцовъ, другіе стаями влетали и вылетали изъ узкихъ дверей и слуховыхъ оконъ. На крышѣ и подъ выступами крыши ихъ сидѣло видимо-невидимо. Веселое воркованье не умолкало ни на минуту. Путниковъ голуби ничуть не боятся.
На щипцѣ крыши возвышались шесты, увѣшанные кожанными лоскутьями, вмѣсто пугалъ для хищныхъ птицъ. Сторожъ мазара увѣрялъ, что стоитъ какому нибудь соколу, или другому хищнику обидѣть одну изъ священныхъ птицъ, какъ онъ тотчасъ падаетъ мертвымъ. Сторожъ самъ былъ недавно свидѣтелемъ, какъ соколъ схватилъ голубя, но тотчасъ-же словно какою-то невидимою силою принужденъ былъ выпустить свою добычу, и самъ упалъ мертвымъ.
Здѣсь изстари и установился обычай, что каждый путникъ, заѣзжающій въ "лянгаръ", жертвуетъ голубямъ хоть небольшое количество маисовыхъ зеренъ, что считается вмѣстѣ съ тѣмъ жертвоприношеніемъ самому погребенному здѣсь святому. Запасы зерна все ростутъ, и голубямъ голодать не приходится, но не будь этого обычая, имъ пришлось-бы плохо, такъ какъ въ этой мѣстности ничего не родится, а голуби далеко отъ гнѣздъ не улетаютъ.
Мы тоже захватили съ собой изъ Піяльмы мѣшокъ маиса. Поставили его на дворѣ, я взялъ фарфоровую чашку и, зачерпывая ею зерна изъ мѣшка, разсыпалъ ихъ вокругъ по землѣ. Вотъ поднялось хлопанье крыльевъ и воркованье! Отовсюду слетались новыя и новыя стаи цѣльіми тучами, птицы садились мнѣ на плечи, на голову, клевали и прямо изъ мѣшка и изъ чашки. Я не смѣлъ пошевельнуться, чтобы не настуцить на нихъ.
Полюбовавшись съ часокъ этой милой картиной и утоливъ жажду изъ сосѣдняго источника, вода котораго при глубинѣ едва 2 м. имѣла 2.2° тепла, мы продолжали путь по плодородному и густо заселенному тракту Сэва; многочисленныя селенія тракта управляются минъ-баши и 11 онъ-баши. Ночевали мы въ селеніи Милле, гдѣ подъ управленіемъ юзъ-баши проживаетъ 260 семействъ.
